Медный лук - [30]

У поворота тропинки обернулся. Что такое, старикан все лежит без движения. Вдруг в голове всплыло давно забытое воспоминание — и как будто под дых ударило. Даниил застыл на месте, его затошнило, да, именно так. Он еще совсем маленький, проснулся как-то раз поутру, а дедушка, как этот, лежит на циновке, шапочка-ермолка соскочила, видна розоватая лысина, тощая шея торчит, словно у цыпленка-недоростка.

Проклятый Рош! Даниил помнил приказ вожака. Уходить как можно быстрее. Он оглядел каменистый склон. Если кого-нибудь послали за ним приглядывать, то-то будет смеху потом в пещере. Но не может же он оставить старика на дороге, совсем одного. Так на дедушку похож. Даниил повернулся, бросился к старикану, наклонился, горло от ужаса перехватило. Приложил ухо к лохмотьям на груди. Нет, под тощими ребрами чуть слышно бьется сердце. Поднял старика, отнес к краю тропинки, в тень большого валуна, сел рядом и стал ждать.

Прошло немало времени прежде, чем тот пришел в себя. Моргнул, повернул голову, в глазах ужас.

— Лежи спокойно, — сердито, почти грубо крикнул Даниил. — Я тебя не трону. Погоди, пока получше станет.

Но старик не стал ждать, вскочил, попятился.

— Стой, — окликнул его юноша. — Вот, возьми, может понадобиться.

И он бросил старику один из кинжалов, совсем недавно угрожавших его жизни.

Даниил наблюдал за стариканом, пока тот семенящей походкой тащился вниз по дороге, откуда только что пришел.

Вернувшись в пещеру, Даниил бросил мешок с золотом к ногам вожака. Рош подхватил, взвесил на заскорузлой ладони, перебросил на другую ладонь, потянул тесемки, поток золотых монет полился на камень. Рош прихлопнул рукой одну-две, что пытались укатиться.

— Неплохая добыча — на одно утро хватит. Небось, теперь локти кусает, старый осел, — позлорадствовал вожак.

Даниил стоял, не говоря ни слова.

— А где его кинжал?

Юноша бросил кинжал на землю. Он знал, что предстоит. Вожаку уже все доложили, сомневаться не приходится.

— А второй?

— Ему отдал. Негоже человеку пускаться в путь без кинжала.

Рош бросил насмешливый взгляд из-под густых черных бровей:

— Что, разжалобил своим нытьем? Я-то думал, ты поумнее будешь.

Даниил молчал.

Рош повертел монету между двумя грязными пальцами:

— Думаешь, он тебя поблагодарит за заботу? Вот встретишься с ним в городе — узнаешь. Надо было его прикончить.

— Ты мне не приказывал убивать, — угрюмо буркнул Даниил.

— Думал, сам сообразишь. Уж больно ты чувствительный. Боишься кровь чуток пустить?

— Мне нужна кровь римлян! — у Даниила лопнуло терпение. — Мы что — с евреями воюем?

Рош запихнул монеты обратно в мешок, затянул тесемки, поднялся на ноги. Глаза сверкают гневом, но голос спокойный:

— Глупец! Будет тебе римская кровь! Совсем ничему тут, со мной, не научился? Все такая же дубина неотесанная — хочешь победить римлян голыми руками? Нет, нам нужны солдаты, оружие и провиант. А они стоят денег — и немалых.

Заруби у себя на носу, раз и навсегда: мы берем деньги везде, где можем.

Губы Даниила крепко сжаты, глаза смотрят в утоптанную землю пещеры.

— Думаешь, этот старый скряга даст деньги на свободу Израиля? — продолжал вожак. — Да он с жизнью расстанется раньше, чем с деньгами! Не заслужил он — умереть достойно, жизнь положив за страну. О чем вообще речь — одним стариком больше, одним меньше.

Внезапно, как это уже бывало, настроение Роша изменилось. Шагнул ближе, положил руку юноше на плечо.

— Знаю, о чем ты думаешь, — уже спокойней бросил он. — Лучше не убивать, когда можно. Есть в тебе этот изъянец, слабина такая — мягкость твоя. Все эти годы к тебе приглядываюсь — и вижу. Будто пустоты в литье. Или выбивай ее из себя — молотом, как при ковке металла, или тебе с нами не по пути. Придет день, будет не до мягкости.

Даниил резко вскинул голову.

— Подожди! — рука Роша еще тяжелее легла на плечо юноши, словно останавливая грозящую вылиться наружу вспышку гнева. — Я же не говорю, что это трусость. Думаешь, я тебя не знаю? Знаю — вдоль и поперек. Но мягкость не менее опасна. Клянусь всеми пророками, я ее выбью из тебя, жизни не пожалею. И в один прекрасный день ты мне еще спасибо скажешь!

Рош отпустил плечо юноши, протянул ему руку. Даниил глянул на заросшее бородой, выдубленное непогодой лицо, сверкающие черные глаза того, кто целых пять лет был его героем. С чего он так разозлился на Роша? То ли непоколебимая уверенность вожака, то ли суровая дружба протянутой руки и грубого голоса — но больше он не сопротивлялся. Какое же облегчение — протянуть в ответ руку! Рошу явно по нраву, что привыкшая к молоту и наковальне рука Даниила даже не дрогнула от железного рукопожатия.

Рош прав, подумалось юноше, когда он снова взялся за работу. Сам и не подозревает, насколько прав. Сумей вожак догадаться, что у Даниила на уме — давно бы выгнал его из банды. Рош знает его страсть к грядущей борьбе. Но кое о чем ему никогда не узнать — о той паутине, что обволакивает Даниила, стоит ему проснуться среди ночи. Лия. Бабушка. Мальтака! Краска бросилась в лицо. Всем этим слабостям нет места. Юноша сжал молот, обрушил на раскаленную железяку — удар за ударом, выбить всю эту мягкость. Бросил кусок металла обратно в огонь, вот он плавится, сверкает красными отблесками. Вытащил щипцами, и снова — удар за ударом, покуда в руках есть сила. Он выбьет из себя этот изъянец.