Медный ангел - [12]

Честно говоря, Камилла обиделась. Спасенный гость пренебрег ее гостеприимством – почему? Что она сказала такого, что он вот так вздумал уезжать? Ничего особенного. То ли упоминание о похоронах ему не понравилось, то ли что-то еще, поди разберись.

Перевалило за полночь, но сна не было ни в одном глазу. Камилла сидела и бездумно смотрела в стену. Теодор ровно дышал, госпожа де Ларди и не подозревала, что следит за его дыханием, пока оно вдруг не перешло в кашель. Тогда она вскочила, поддержала его голову, а после дала напиться.

– Не проще ли оставить со мной сиделку? – пробормотал Теодор, опускаясь обратно на подушки.

– Проще, но в себе я больше уверена.

– Я беспокоюсь, что это неудобно для вас, госпожа де Ларди.

– Позвольте мне решать, что для меня удобно, а что нет. – Ну вот, опять она разозлилась. Нехорошо. Интересно, есть ли у шевалье де Виллеру другое выражение лица, кроме этого, благородно-вежливого и холодного, как февральский снег? И если есть, надевает ли он его хотя бы по праздникам?

– В таком случае, если вас не затруднит, у меня к вам просьба...

– Это уже что-то новое, – одобрительно кивнула Камилла. – Слушаю.

– Я хотел бы, чтобы вы дали мне мою шпагу.

Оружие лежало тут же, на кресле в углу. Госпожа де Ларди отошла от кровати и спустя несколько мгновений вернулась.

– А вы даже спать ложитесь со шпагой? – иронично осведомилась она, кладя оружие рядом с кроватью.

– Откуда вы узнали? – сухо сказал Теодор.

– Можно догадаться, – рассмеялась Камилла.

– Положите мне ее под левую руку, прошу.

– А вот это уже слишком. Не приведи Бог, кого-нибудь покалечите в бреду. Я прослежу, чтобы разбойники и убийцы заранее сообщили нам о своем визите. Тогда мы начистим вашу шпагу и дадим ее вам, и вы их всех победите.

Зря она старалась: Виллеру и не подумал улыбнуться.

– Вам смешно, сударыня? – холодно спросил он. – Мне – нет.

Камилла разозлилась, а в таком состоянии она говорила то, что думает, не заботясь о формулировках.

– Послушайте, шевалье. Я понимаю, что мне не повезло и вы на редкость упрямы. Мой замок, вероятно, кажется вам местным представительством Двора Чудес, и вы только и ждете, когда кто-нибудь перережет вам горло. Если бы я хотела вас убить, я позволила бы Жерару сцеживать из вас кровь до бесконечности. Но так получилось, что вы оказались на моем попечении. Имейте же хоть толику благодарности и прислушивайтесь к моим советам. Пока я здесь нахожусь, с вами ничего не случится.

– Я не за свою жизнь боюсь, – устало произнес Теодор и закрыл глаза.

Злость перешла в растерянность.

– Очень благородно, – сказала Камилла после длинной паузы. – Тогда постарайтесь выздороветь поскорее, хорошо?

– Да, госпожа, – усмехнулся Виллеру, не открывая глаз.

– И не делайте мне одолжений.

Теодор едва заметно поморщился, но смолчал.

На пятые сутки Камилла поняла, что очень устала. Анри в Жируаре не появлялся, видимо, занятый делами в аббатстве. Типичное мужское поведение: оставил ей свою находку, как в детстве приносил раненых птиц, и пропал – тоже, как в детстве. Злиться на него было можно, но что это давало? Поэтому Камилла отложила злость до встречи с вероломным аббатом и продолжала ухаживать за своим пациентом.

Через некоторое время она пришла к выводу, что война, видимо, слегка повредила разум Виллеру, и не в последнюю очередь этот факт послужил причиной его отставки. Иначе как можно было объяснить его всепоглощающую осторожность и требования принести метательные ножи? Ножей ему Камилла, естественно, не дала, и тогда он, улучив момент, стащил серебряный ножик для фруктов. Убить им было нельзя, разве только в глаз воткнуть, как со вздохом пояснил Теодор, когда она обнаружила «оружие» у него под подушкой. Возмущению госпожи де Ларди не было предела: кому, интересно, он собирается втыкать в глаз этот нож? Однако, поразмыслив, она пришла к выводу, что закаленный в боях солдат, пребывая в полубреду, и не такое удумать может – Анри ей в свое время писал и о более диких случаях. Потому Камилла просто следила, чтобы рядом с кроватью больного не находилось колюще-режущих предметов, а вставать раненый еще не мог, что, с одной стороны, огорчало Камиллу как сиделку, но чрезвычайно радовало как хозяйку, которая абсолютно за всем уследить не могла.

На шестой день Жерар сказал, что жизнь шевалье вне опасности, и Камилла сделала себе роскошный подарок – проспала больше двенадцати часов. Она проснулась поздним утром, вызвала Адель, которая помогла ей уложить волосы и надеть платье из желтого шелка. В этот вьюжный день – зима не спешила сдавать позиции – Камилле хотелось выглядеть как можно более ярко. Она с удовольствием вплела бы в волосы цветы, чего не делала много лет, но разорять ради этого замковую оранжерею показалось ей неразумным.

Напевая – и фальшивя, разумеется, – она спустилась вниз, позавтракала, полистала книгу и решила, что пора заглянуть к подопечному, за которым со вчерашнего вечера ухаживала присланная Жераром сиделка.

Камилла нашла Теодора сидящим в постели и мрачно вкушавшим какой-то бледный бульончик.

– Доброе утро, шевалье! – жизнерадостно приветствовала она его.