Медные трубы Ардига - [3]

И вот сейчас, за те минуты, которые Тавров позволил себе использовать для отдыха, приемники анализаторов обшарили немалый объем сопространства, без труда обнаружили аномалии, выстроили их в ниточку и таким образом позволили установить курс, каким ушел отсюда разгружавшийся транспорт, и далее – тот узел, куда, видимо, и устремился разыскиваемый корабль. Вирт-капитан, выполняя полученную им программу, лег на тот же курс и, следуя по избранному вектору, вскоре оказался в нужном узле.

Тут предстояло найти новый вектор – тот, которым воспользовался преследуемый корабль, – и в свою очередь перейти на него. Определение заняло немного времени. Но перед тем как согласиться с предложенным курсом, лейтенанту пришлось задуматься.

Дело в том, что у него успело уже сложиться представление о том, куда неизвестный транспорт должен был направиться, скорее всего, для новой загрузки. Представление было совершенно логичным, и если бы лейтенанту сейчас предложили заключить пари, то он поставил бы и последние форменные штаны на то, что окажется прав. И проиграл бы. Потому что вектор, по которому ушел из этого узла корабль, уводил совершенно в другую сторону. В сторону, где находилось… Что же там находилось? Ответ прост: ровным счетом ничего. В том смысле, что в этом направлении ни к какому не то что цивилизованному, но даже и находящемуся в процессе освоения или хотя бы пригодному для освоения миру выйти нельзя было; там лежал край молодых звезд, где разумному человеку делать было бы совершенно нечего. И тем не менее искомый корабль ушел именно туда. Не оставалось ничего другого, как следовать за ним, устроив своей гипотезе более или менее пристойные похороны.

Настроение Таврова во время этой процедуры упало если не до минусового уровня, то все же почти до нуля: все-таки был он человеком честолюбивым и потому ошибаться не любил, пусть даже свидетелей этих ошибок не возникало – или не сохранялось. Стыд перед другими людьми рано или поздно проходит, а перед самим собой – остается навсегда, он – одно из мучений, справедливо называемых адскими…

Столбик настроения дрогнул и робко двинулся по шкале вверх, когда разведчик уравновесился в том узле, куда привели оставленные транспортом следы, – и выяснилось, что новый, начинавшийся здесь участок пути в Просторе лежит уже по другой векторной линии, меридиональной, то есть практически под прямым углом к предыдущей – настолько, насколько здесь вообще были применимы понятия евклидовой геометрии. «Теплее, – с удовольствием подумал лейтенант, – куда теплее!»

Все начинало походить на обычную тактику запутывания следов, к которой прибегает заяц, стараясь обмануть преследующую его лису. Так что на движение по новому вектору Тавров согласился с легким сердцем, радуясь и тому, что в Просторе преодоление любого расстояния занимало не так уж много реального времени, хотя оно не было одинаковым для всех кораблей и зависело от их тоннажа, но прежде всего – от удельной мощности. В этом отношении у его «Триолета» соперников почти не было, разве что армагские перехватчики, но в разных мелочах и они проигрывали. Практически же это проявилось в том, что след уходящего транспорта становился все более четким, следовательно, расстояние между двумя кораблями неуклонно сокращалось. И когда разведчик вошел в очередной узел, то он едва не застал там преследуемого. Тавров искренне порадовался тому, что этого не случилось: вооруженное столкновение сейчас вовсе не входило в его планы. Он определил новый курс и вздохнул с облегчением – хотя при этом и возникло некоторое затруднение. Видимо, понимая, что след за ним все же остается и может быть обнаружен, пилот корабля пошел в этом узле на рискованный маневр: начал движение по одному вектору, оставляя след даже более четкий, чем до того, но вскоре сделал то, что хорошей практикой никак не рекомендуется: сдал назад, снова в узел, и уже, так сказать, на цыпочках, на пуантах, ушел в том направлении, в каком было необходимо. Лейтенант даже усмехнулся: они там думают, что по их следам пошлют какого-нибудь кадета, который клюнет на такого червячка?

А после следующей, четвертой, смены вектора в очередном узле стало наконец совершенно ясно, куда направляется транспорт. Тавров и обрадовался этому, и огорчился. Обрадовался тому, что возникла наконец уверенность в том, где находится пункт погрузки. А огорчился по той причине, что в его гипотезе место назначения было совсем другим. Жаль. Но переть против фактов он не собирался. И всю уже добытую информацию упаковал, а затем вышвырнул волновой пакет в Простор, откуда тому следовало своим ходом добраться до адресата.

После чего уже с полной уверенностью скомандовал вирт-капитану:

– Начать подготовку к посадке в режиме «Суша» на планету, номер по базе данных 1402.

«Выполняю», – ответил вирт-капитан, исполнительный, как всегда, когда им управлял человек опытный.

И произвел посадку без сучка без задоринки.

Тавров запросил анализы, они оказались благоприятными. Просканировал окружающее пространство; оно было чистым – в смысле безжизненным. И, задав вирт-капитану соответствующую программу, включавшую и вход в режим незримости, вышел из корабля, поскольку заметил нечто, показавшееся ему достойным пристального исследования.