Медные колокола - [13]

Опаньки, похоже, с расспросами о семье стоит повременить…

— Да с месяц уже, — хмуро ответил он, внезапно очень заинтересовавшись верхушками деревьев. Я сделала вид, что ничего не заметила, и сосредоточенно принялась рыться в карманах. К тому времени, когда я вытащила порядком сплющенный, промаслившийся и, ясно дело, совершенно холодный сверточек с остатками Микешиных пирогов, парнишка сумел взять себя в руки. Он принюхался, жадно смотря на мои руки, но тут же вздернул подбородок и отвернулся, старательно разглядывая Тинку и валежины на санях.

— Поможешь? — я протянула ему развернутую тряпицу с печевом, постаравшись, чтобы мой голос звучал просительно. — Мой домовой дал на дорожку, принесу обратно — обидится.

— Вот и ешь сама, — гордо фыркнул Ванятка, косясь на пирожки. Даже остывшие, пахли они одуряюще. Я притворно вздохнула:

— Уже поела. Сколько смогла. Давай эти вместе догрызем, а?

Мальчишка нахмурился, дернул плечом, но ломаться больше не стал и с независимым видом ухватил пирожок.

После наших с лешим посиделок выпечки осталось до обидного мало — старикан любил полакомиться. Когда последние крошки исчезли в голодном Ванькином рту, я мечтательно вздохнула:

— А дома мой Микеша к ужину кулебяку с грибами затеял… слушай, Ванюш, а пойдем ко мне в гости! — я старательно изобразила лицом, что эта мыль была совершенно неожиданной и забрела в мою голову случайно. — Ухи опять же похлебаем…

Против ожидания, мальчишка не начал драть нос и отнекиваться, дескать, нам и тут не плохо, лопайте сами. Вместо этого, он уставился на меня, что-то обдумывая, будто прислушиваясь к своим ощущениям.

— Значит, живешь ты в лесу, у тебя есть домовой, и лошадь твоя разговаривает по-людски…. Но ты говоришь, что не ведьма. А избушка у тебя, часом, не на курьих ножках? — ребенок хитро сощурился. Было не похоже, чтобы он умирал от страха.

— Это тебе, мой милый, нянька много сказок рассказывала, — хмыкнула я. — Должна тебя разочаровать: курьи ножки только у кур. А избушка моя стоит на каменном основании. И даже подпол имеется!

— Но может, всё-таки, ты Баба Яга? — уточнил любознательный ребенок.

— Размечтался, — улыбнулась я. До Бабы Яги мне в жизни не дорасти. — Извини, если разочаровала. Давай, бери свое барахлишко. Отсыреет в дупле, к ночи дождь собирается.

От Восточных Дубов до моей избушки было не особо далеко — хорошим шагом совсем недолго. Однако наше движение здорово задерживали груженые валежником и вязнущие в каждой луже сани, так что засветло добраться до дома нам не грозило.

Ванята наотрез отказался от сидячего местечка по соседству с дровишками и теперь вышагивал рядом со мною. Даже тяжелый, сделанный явно на взрослого крепкого мужика самострел не стал класть, а тащил на плече. На санки легла лишь только небольшая кожаная торбочка да мохнатое нечто, напоминающее одеяло, а может, и плащ. Больше ничего у парнишки не было.

— А скажи-ка мне, Ванечка, — осторожно начала я, поглядывая на серо-рыжую клокастую тряпку, очень мне даже знакомую по описанию, и исцарапанные руки мальчика, — зачем ты, дружок, кота моего ловил и трещотку ему на хвост ладил? — В том, что именно этот шкет был Степкиным обидчиком, я не сомневалась. Но вот зачем парнишке понадобилось так пошутить над бедной животинкой, я не понимала. Не чувствовалось в Ваньке холодной злонамеренности, которая отличает детей и взрослых, любящих помучить бессловесных тварей. Вот и тяжело нагруженную уставшую Тинку он пожалел, хотя сам прихрамывал и шел с трудом.

Как я и ожидала, мальчик не стал отнекиваться и увиливать от ответа. Он прямо посмотрел мне в глаза и слегка улыбнулся.

— Так это был твой кот? Он мои силки повадился обчищать. Не успеет куропатка попасться — а он тут как тут. Да еще и все веревочки перепутает да изорвет. Обидно — столько времени их делал! И, главное, есть-то хочется! Ты не сердишься? — Ванька засмеялся, как будто рассказывал о чем-то очень приятном, а вовсе не о вороватом коте, день за днем оставлявшем его без обеда. Ну, Степочка, мы с тобой ещё побеседуем. Дня четыре, предшествующих знаменитому «нападению», мой кошак гордо приносил домой по птичке, пожиная лавры удачливого охотника и добытчика. Вот, оказывается, откуда улов!

— Ну а хвост зачем ему искрами подпалил? — невинно поинтересовалась я. Проверка, так сказать, на вшивость.

— Я не кидал в него никаких искр, — недовольно пробурчал ребенок. — Он сам полкостра мне разнес!

Значит, мага всё-таки не было. Хвала богам!

— Я, правда, сперва подумал, что это барсук, — продолжил свой рассказ мальчик и пояснил: — шерсть серая кое-где зацепилась, да и видал я его разок, мельком, в кустах.

— И что, кота с барсуком спутал? — не поверила я.

— А что? — удивился Ваня. — Он же тоже серый, с полосками. А мордочку я не разглядел.

— Ванечка, — мне стало любопытно, — а ты барсука когда-нибудь видел? Он же в несколько раз крупнее кота.

Барсук, конечно, зверь хоть и нахальный, но осторожный; к тому же он ведет ночной образ жизни. Однако, благодаря своей красивой шубе и целебному жиру, он — частый и желанный объект охоты. Трудно найти в наших селах мальчишку, который ни разу с восторгом не рассматривал лохматый трофей, добытый отцом, старшим братом или просто кем-то из соседей.