Медноволосая девушка. Калмыцкие народные сказки - [6]

Тогда подносчик вина огромную чашу поднес ему. Выпил Дамбин-Улан семь чаш одну за другой. Встал и начал прохаживаться взад-вперед. И громко сказал:

— Отец мой — Довджи-Цаган-хан, который семь поколений не воевал, я — Дамбин-Улан, конь мой — Давшурин-Хурдун-Хара. Слыхал я, что хочешь ты напасть на нашу страну. Вот и приехал я опередить тебя. Слыхал я, что втрое ты сильнее меня. Вот и приехал я победить тебя. Коня твоего Боденгин-Бора себе возьму, чтобы в гости ездить на нем, красавицу-ханшу, которой вечно пятнадцать лет, в жены себе возьму, богатырей твоих в плен заберу, чтобы в походах моих охраняли они меня, тебя самого разрежу я на куски и по степи разбросаю, чтоб птицы съели тебя.

— Ха-ха-ха,— будто гром загремел, засмеялся хан Бор-Улан.— Что-то руки мои чесались последние дни. Вижу, не зря. Сам противник явился ко мне. Эй, седлайте скорее Боденгин-Бора, храброго моего коня! Мужчины умирают в дикой пустынной глуши! Едем в далекую степь!

И вот Бор-Улан и Дамбин-Улан, два бесподобных богатыря, на храбрых своих конях рядом поехали в степь. Наконец достигли дикой пустынной глуши. Слезли они с коней, развели костер, заварили чай. Белоснежный шатер поставил каждый себе. Вытащили трубки свои с бычью голову величиной, набили их табаком и начали тихо курить, дым выпускать. Каждый в своем шатре белоснежном лежал. Потом напились крепкого чаю они. Оседлали храбрых коней, и битва их началась.

Плетьми тяжелыми долго бились они. Мечами стальными долго рубились они. Бились, пока плети окованные не расплелись. Рубились, пока мечи не рассыпались на куски. Тогда пиками стали друга друга колоть. Но никто не мог выбить противника из седла. И сказал отважный Дамбин-Улан:

— Не будем мучить наших ни в чем не повинных коней.

Слезли они с коней, пустили коней пастись. Кожаные шаровары свои подвернули они до колен. Сняли бешметы, тела свои белые обнажив. И началась борьба. По одиннадцать тысяч раз друг друга они трясли. Но оба стояли как каменные столбы. Наконец, лихой Бор-Улан Дамбин-Улана от земли оторвал и держал его на весу семь дней и ночей, думая думу, как его одолеть. Наконец, сказал Бор-Улан:

— Последние слова свои говори. Сейчас я тебя задушу!

И ответил Дамбин-Улан:

— На далекой родине малышом я перебарывал всех. Я еще не успел тебе все ловкости свои показать.

Тут он все мускулы свои напряг, освободился, а самого Бор-Улана подбросил вверх. Когда Бор-Улан, достигнув небес, падал назад, Дамбин-Улан бешметом его подхватил и на землю упасть не дал. Держа Бор-Улана в руках, с усмешкой спросил:

— Куда это вы летали, храбрый батыр?

— К облакам подняться решил, чтобы напиться пресной поды,— процедил Бор-Улан.

Дамбин-Улан воткнул Бор-Улана в землю на девять локтей, назад его выдернул и громко ему сказал:

— Три обиды есть у мужчины, говори свои, Бор-Улан.

— Нет у меня обид, можешь меня убить.

Тогда сказал отважный Дамбин-Улан:

— Давай помиримся, давай будем братьями, Бор-Улан.

Но Бор-Улан, насупившись, промолчал. Лишь на третий раз ответил хан Бор-Улан:

— Да, я согласен, буду братом твоим. Скорей поедем в мой золотой дворец и устроим в честь нашего братства великий пир.

Семью семь — сорок девять дней пировали богатыри. Наконец, храбрый конь Давшурин-Хурдун-Хара к Дамбин-Улану подошел и сказал:

— Эх ты, человек, а не вспомнишь свой дом родной! А я соскучился по матери по своей. Жеребенком ты взял меня. Ведь я не успел досыта поесть материнского молока.

И в степь побежал. Вихрем выскочил из дворца отважный Дамбин-Улан, а конь его еле виден был. И крикнул он вслед коню:

— Не человек я без тебя, а ты без меня не конь!

Услыхал и вернулся конь.

Пировал еще семь дней отважный Дамбин-Улан. Потом Бор-Улану сказал:

— Когда я из своей страны уезжал, взять в плен богатырей обещал. Твою ханшу, которой вечно пятнадцать лет, тоже должен забрать в плен.

Отвернувшись, заплакал лихой богатырь Бор-Улан. А потом посмотрел, улыбнулся и так сказал:

— Все это я выполню, брат мой, Дамбин-Улан. Я их сам к тебе приведу. Спокойно домой поезжай.

Долго-долго ехал Дамбин-Улан. Вот стоит большая гора. Взлетел на нее богатырь и начал смотреть вокруг. Но нигде не увидал ни души. С удивлением он произнес:

— На три локтя неба не достает дворец моего отца. Почему же нигде не видно его? Куда девался дворец?

Снова сел на быстрого своего коня и снова вдаль поскакал. Когда же, проехав сорок девять дней, он достиг родной стороны, увидал богатырь, что дворец отца разрушен злобным врагом. Проехал дальше и увидел, что разграблена вся страна.

Обрывок желтой бумаги заметил Дамбин-Улан. Бумагу он поднял, было на ней письмо:

«Семь великанов-мусов напали на нашу страну. Все разорили, угнали и скот и людей. Сын наш любимый, милый Дамбин-Улан, если живым вернешься, нас не ищи. Еда для тебя зарыта там, где был наш очаг, одежда зарыта там, где ты раньше спал. Оружие зарыто там, где лежало всегда».

Дамбин-Улан быстро все откопал. Поел в дорогу того, чего никогда не ел. Надел на себя одежду, которую никогда не носил. Взял оружие, которое никогда не брал. И вдаль поскакал по следам, по которым угнали его родных. По дороге он увидал табун, пасущийся под холмом. Коня своего несравненного в плохонького конька превратил, сам превратился в нищего и, к табунщику подойдя, спросил: