Медная пуговица. Секретное оружие - [15]

По-видимому, она подумала, что я пьян, и глухо пробормотала:

— Не нужно, не нужно…

Но я уже понимал, с кем мне приходится иметь дело.

Без всяких церемоний я осмотрел ее; свой пистолет она обычно носила в сумочке или в кармане пальто, и никакая предосторожность не была с ней лишней.

Сдернутой со стола скатертью обвязал ей ноги и сел в кресло напротив.

— Поймите меня, Софья Викентьевна… — сказал я, — на этот раз вы в моих руках и будете мне отвечать.

Даю слово, что в таком положении вы будете находиться до тех пор, пока не начнете говорить, а если так и не надумаете заговорить, я вас застрелю, а сам постараюсь добраться до своих, даже рискуя попасть в руки гестаповцев и…

И Янковская, еще минуту назад растерянная, подавленная, готовая во всем мне подчиниться, вдруг подняла голову и пристально посмотрела на меня своими зелеными в это мгновение, как у кошки, глазами.

— Ах, вам угодно разговаривать? — насмешливо спросила она. — Извольте!

— Кто вы такая? — спросил я ее. — Говорите.

— Вы не оригинальны, — сказала она. — Так начинают все следователи. Софья Викентьевна Янковская. Я уже говорила.

— Вы знаете, о чем я вас спрашиваю, — сказал я. — Кто вы и чем занимаетесь?

— А что, если я скажу, что работаю в подпольной коммунистической организации? — спросила она. — Что мне поручено вас спасти?

— Сначала убить, а потом спасти?

— Ну хорошо, оставим эту версию, — согласилась она. — Я, разумеется, не коммунистка и не партизанка… — Она пошевелила руками. — Мне очень неудобно, — сказала она. — Вы можете меня развязать?

— Нет, — твердо ответил я. — Вы будете находиться в таком положении до тех пор, пока я не узнаю от вас все.

— Как хотите, — покорно сказала Янковская. — Я буду отвечать, если вы так настаиваете.

— Так кто же вы? — спросил я. — Хватит нам играть в прятки!

— Я? — Янковская прищурилась. — Шпионка, — сказала она так, точно назвалась портнихой или буфетчицей.

Впервые я сталкивался с женщиной, которая так вот просто называла себя шпионкой.

— На какую же разведку вы работаете? — спросил я. Янковская пожала плечами.

— Предположим, что на английскую.

— А не на немецкую? — спросил я.

— Если бы я работала на немецкую, — резонно возразила Янковская, — вы находились бы не здесь, а в каком-нибудь лагере для комиссаров, евреев и коммунистов.

— Допустим, — согласился я. — Ну а кто ваш начальник? Он здесь?

— Да, он здесь, — многозначительно сказала Янковская.

— Кто же он? — спросил я.

— Вы, — сказала Янковская.

— Обойдемся без шуток, — сказал я. — Отвечайте серьезно.

— А я серьезно, — сказала Янковская. — Мой непосредственный начальник именно вы, вы, и никто другой.

Она действительно говорила вполне серьезно.

— Объяснитесь, — попросил я ее. — Я не понимаю вас.

— О! — снисходительно воскликнула она. — В моих объяснениях нет ничего сложного. Будь у вас в таких делах опыт, вы бы сами обо всем догадались…

Она строго посмотрела на меня, на мгновение в ее серых глазах сверкнули искорки не то насмешки, не то гнева, но она тотчас подавила эту вспышку, и на ее лице опять появилось выражение равнодушия и усталости.

— Я хотела исподволь подготовить вас к вашей новой роли, — спокойно и негромко сказала Янковская. — Но раз вы торопитесь, пусть будет по-вашему…

И она заговорила, наконец, о том, что интересовало меня не из пустого любопытства, потому что игра, в которой мне пришлось принять участие, велась на человеческие жизни, заговорила, хотя ей не очень-то хотелось говорить.

— Для того чтобы проникнуть в самую суть вещей, надо понять меня, — произнесла она с вызывающей самоуверенностью, но таким тихим голосом, что человек, не сталкивавшийся с ней при таких обстоятельствах, как я, обязательно принял бы ее самоуверенность за искренность. — Но так как понять меня вы и не сможете, и не захотите, постараемся касаться меня поменьше…

Она усмехнулась и сразу перешла к тому, что сочла нужным довести до моего сведения.

— Дэвис Блейк появился в Риге лет пять или шесть назад, сама я приехала в Ригу позже. Назывался он Августом Берзинем. Существовал ли на свете подлинный Август Берзинь, я не знаю. Сын состоятельных родителей, художник, получивший специальное образование в Париже, он не возбуждал подозрений. Возможно, что подлинный Август Берзинь действительно существовал, действительно был художником и действительно отправился в свое время заканчивать образование в Париж. Возможно… Но из Парижа в Латвию вернулся уже другой Берзинь. Не знаю, куда делся подлинный Август Берзинь. Может быть, остался в Париже, может быть, уехал в Южную Америку, может быть, погиб при автомобильной катастрофе… Родители Августа Берзиня к тому времени умерли, и уличить Дэвиса Блейка в подлоге было некому. А если некоторым старым знакомым казалось, что Август не совсем похож на себя, этому находилось объяснение: годы отсутствия меняют многих людей, да еще годы, проведенные в таком городе, как Париж! Вам, конечно, понятен смысл этого маскарада? Дэвис Блейк, сотрудник Интеллидженс сервис, был назначен резидентом в Прибалтике. Местом своего пребывания он избрал Ригу. Этот город недаром называли ярмаркой шпионов. Географическое и политическое положение Риги сделало ее скопищем различных авантюристов, именно здесь скрещивались и расходились пути многих разведывательных служб. Блейк делал свое дело. Связи его расширялись. Меня командировали на помощь Блейку…