Медленный солнечный ветер - [23]

Городской ландшафт постепенно сменялся сельским: разрушенные дома, покинутые, одинокие. Мертвые деревни ютились одна на другой, и нигде не горел свет, а только нараспашку были оставлены двери, которые угрожающе скрипели при каждом дуновении ветра.

От мысли, что почти в каждом доме сейчас разлагалось человеческое тело, Димитрию пробила дрожь. Она еще никогда не выходила на улицу в такую темень, которая порождала в ее воображении все новые и новые ужасающие картины. Вот в колыбельке под теплым одеялом из верблюжьей шерсти лежало маленькое тельце. Глаза младенца закрыты, и, кажется, что он просто спит, только очень тихо…

— Нам нужно остановиться на ночлег. Ты еле ногами передвигаешь, — шепотом заметил Дарко, но Димитрия тут же замотала головой.

Ей не хотелось останавливаться в этом месте. Только не здесь, где в воздухе все еще стоял застарелый запах разлагающейся плоти. Домашняя скотина полегла первым делом, и девушка то и дело чувствовала, как чьи-то кости хрустят под ногами. Беженцы здесь съели и обчистили все, что смогли.

— Нет, — воспротивилась Димитрия, — не здесь. Вскоре пойдут открытые луга — можно передохнуть и там.

Дарко пожал плечами. Сейчас ему было не до размышлений по поводу фобий девушки. В отличие от Димитрии, радиация не затронула его вовсе, потому что он эвакуировался на стационарную станцию почти сразу после окончания войны. Можно сказать, что, приняв его в свою команду, капитан Лекса практически спас его от судьбы, постигшей многих беженцев. Но вместе с ужасами облучения Дарко не приобрел и его положительного свойства — а именно выносливости. Несмотря на то, что Димитрия была меньше него и намного слабее, сейчас она чувствовала себя почти такой же измотанной, так что Дарко немного слукавил, когда сказал девушке, что именно она выглядит неважно.

Димитрия прежде никогда не ходила дальше ближайших улиц, а мысль о том, чтобы покинуть Сараево, казалась ей прямой дорогой на ужин к беженцам. Она многое повидала и услышала от них, когда они бывали в городе. Нет, она, конечно, не приближалась к ним, но иногда ей удавалось кое-что подслушать. Речь беженцев была обычно путанной и бессвязной, но она по-прежнему оставалась человеческой.

Обыкновенно они обсуждали направление своего дальнейшего движения, но бывало и так, что они вспоминали свое прошлое. Правда, с неохотой, но все же. Кто-то рассказывал о том, как погибла его семья — кто-то вспоминал забавный случай, который время уже успело окрасить в кровавый цвет. Теперь на свое прошлое эти люди смотрели как бы сквозь цветное стекло, сквозь лупу, искажающую все события. Можно было подумать, что они забывают, но нет — вся их прошлая жизнь продолжает вместе с ними катиться в бездну.

Когда они наконец вышли к открытым лугам, когда-то прежде обильно засеивающимся, а теперь заросшим сорной травой, то Димитрия впервые позволила себе глубоко вздохнуть чистый прохладный воздух. Теоретически они находились одни на много километров вокруг: никаких животных, птиц, ползучих, насекомых… Вместо этого — пустая банка, заполненная лишь вакуумом и обманчивыми декорациями.

Обустроившись на мягкой траве, Дарко без слов протянул Димитрии фляжку с питьевой водой, и та так же молча приняла ее. Затем мужчина кинул в ее сторону черный спальный мешок, на вид вполне сносный. Сам же он расположился прямо на земле, не боясь простудиться.

— Завтра нам предстоит пересечь границу. Мы должны попробовать проскочить вместе с беженцами, — произнес Дарко тогда, когда Димитрия уже почти заснула. Слова солдата доносились до нее точно сквозь непроницаемую дымку.

— Можно подумать, тебя так не пропустят, — промямлила она в ответ. Язык едва слушался свою хозяйку.

— Меня — да, а вот тебя — нет. Поэтому тебе нужно вести себя так, как будто ты беженка. Мы встретимся недалеко от границы.

Перспектива разделиться немного испугала Димитрию. Она рассчитывала, что, когда Дарко говорил, что будет сопровождать ее в дороге, он именно это и имел в виду. Девушка знала, что пограничники открывают ворота один раз в сутки — в полдень. Так было и до войны, и сейчас там вряд ли что-нибудь изменилось.

Представив себя в толпе беженцев, Димитрия подсознательно сжалась от отвращения: для нее это было равносильно оказаться в коробке, кишащей ядовитыми пауками. Хотя, наверное, среди пауков было бы даже чуть менее страшно.

Дарко не рассчитывал больше продолжать разговор — он заложил руки за голову и стал рассматривать беззвездное ночное небо. Оно было такое же пустое, как и планета, которая еще несколько лет назад была самым цветущим уголком во всей галактике.

Мужчина ни о чем не думал. Он выбросил из головы все лишние мысли и так и лежал, пока не провалился в сон.

В чужой сон.

Глава пятая

Эту маленькую девочку с жиденькими светлыми косичками он видел впервые. Целая россыпь веснушек украшала ее щеки и аккуратный вздернутый носик. Пухлые губки задумчиво сложились, а над бровями пролегла забавная морщинка.

— Когда все закончится, Димка? — спросила она, но голос ее доносился до него с помехами, будто из плохо работающего радиоприемника.

Ту, к кому обращалась девочка, он видеть не мог, равно как и понять, где он находится. Он будто был здесь и одновременно не здесь.