Медленный огонь - [4]
ВЕРЗИЛОВ. На холодец?
ХОЛОДЕЦ. На мелкие части порубим — и холодец варим. И следов никаких. Мы холодец в супермаркеты поставляли.
ВЕРЗИЛОВ. И как?
ХОЛОДЕЦ. Людям нравится. Еще просят.
ВЕРЗИЛОВ. И заказы брали? Случайно, Прохора Семеныча не знаете?
ХОЛОДЕЦ. Надо в памяти покопаться (встряхивает голову) Давай, вспоминай!
ВЕРЗИЛОВ. У вас каналы связи с земной жизнью налажены?
ХОЛОДЕЦ. А что, реальная работа?
ВЕРЗИЛОВ. Хотелось бы Прохору Семеновичу… привет передать.
КОБЫЛЯЦКАЯ. Мужчины сразу начинают говорить о делах! На том свете не наговорились?
ХОЛОДЕЦ. Тут один пацан завис в реанимации. То туда — то сюда. Если дело конкретное, могу маляву передать.
ВЕРЗИЛОВ. Сделайте одолжение. Я со своей стороны вам тоже поспособствую. Сделаю пару звоночков…
Входят Лямкин и Генкина. На Лямкине очки, голубая майка и семейные трусы до колен, на Генкиной ночная рубашка с рюшами, бантиками и розочками. Вид у пары — чеховски-дачный.
ЛЯМКИН. Ля-ля-ля-ля-ля….
ВЕРЗИЛОВ. Ля-ля? Легкомысленное у вас настроение.
ЛЯМКИН. … ля-ля-ля…
ХОЛОДЕЦ приходит на помощь Лямкин его фамилия.
ЛЯМКИН. справляется с заиканием Давно хотел встретиться с лидером партии «Справедливость» и задать ему прямой вопрос! Вы, господин Верзилов, — вы борец с та-та-та-та-та-та-та-литаризмом? Или нет?
ХОЛОДЕЦ. Не обращайте внимания. Он заика. Его утопили. Пока тонул, замерз и напугался. С тех пор заикается.
ВЕРЗИЛОВ. Как это — утопили?
ХОЛОДЕЦ. Лямкин работал спичрайтером у депутата Башлеева. Напортачил что-то в бумагах, Башлеев его и утопил. Бывает.
ВЕРЗИЛОВ. Я хорошо знаю господина Башлеева!
ХОЛОДЕЦ. Ну, так скажите ему, чтоб душил сначала. Я считаю, это зверство — живых людей топить в холодной воде.
ЛЯМКИН. Бе-бе-бе-бе-бе-бе-счеловечно!
ХОЛОДЕЦ. Что, трудно сначала удавить? Ну, демократы… Обленились…
ВЕРЗИЛОВ. Зачем же вы пошли работать к Башлееву? Он человек жестокий.
ГЕНКИНА. Господин Лямкин старался изменить нашу страну. Он использовал любую возможность, чтобы донести народу правду о страшных годах коммунизма, о зверствах большевиков. Господин Лямкин не хотел, чтобы прошлое вернулось! И он писал речи для партии «Правда и Согласие»!
ВЕРЗИЛОВ. Шли бы ко мне, в «Справедливость». Я бы вас топить не стал.
ХОЛОДЕЦ. А вы как делаете? В негашеную известь? Согласен: надежнее. Но я рекомендую холодец.
ГЕНКИНА. Господин Лямкин писал в газеты, сотрудничал с радиостанциями! Он, если хотите знать, — совесть России!
ЛЯМКИН. Боролся с ко-ко-ко-ко-ко-ммунизмом!
ВЕРЗИЛОВ. Вот это правильно!
ЛЯМКИН. И с ко-ко-ко-ко-ко-ко-ко-ко…
ХОЛОДЕЦ. С кокаином боролся? Это зря.
ЛЯМКИН. … ко-ко-ко-коррупцией!
ГЕНКИНА. Господин Лямкин — непримиримый борец с коммунизмом и коррупцией.
ВЕРЗИЛОВ. В следующий раз идите к нам, в «Солидарность». Во-первых, мы бережем свои кадры. Да. Во-вторых, у нас значительно выше заработная плата. Сколько Башлеев в месяц платил?
ЛЯМКИН. Ко-ко-ко-ко-пейки! И неаккуратно!
ВЕРЗИЛОВ. Когда выйду отсюда — я уже нажал кой-какие пружины… — приглашаю вас присоединяться к «Справедливости».
ГЕНКИНА. хлопает в ладоши Возьмете Лямкина в колумнисты! Браво! Браво!
ВЕРЗИЛОВ. А вы, простите, кто будете?
КОБЫЛЯЦКАЯ. Госпожа Генкина — душа нашего коллектива! Супруга портфельного инвестора господина Генкина, мать очаровательных детей. Семья проживает в Нью-Йорке.
ГЕНКИНА. Мой супруг, господин Генкин, вас хорошо знает.
ВЕРЗИЛОВ. рассеяно и высокомерно
Возможно, возможно… я, знаете ли, давно имен не запоминаю… если что-то срочное, рекомендую к моему секретарю…
ГЕНКИНА. Акции газопровода…
ВЕРЗИЛОВ. Дорогая госпожа… эээ… простите…
КОБЫЛЯЦКАЯ. подсказывает Генкина!
ВЕРЗИЛОВ. Дорогая госпожа Генкина, поверьте, я таких акционеров, как ваш супруг, видел тысячи… может быть, мой секретарь помнит… звонить через девятку…
КОБЫЛЯЦКАЯ. Верзилову, на ухо Не советую с Генкиной ссориться… громко Госпожа Генкина — лидер нашего кружка…
ВЕРЗИЛОВ. Впрочем, я рад… рад… и, что смогу… обращайтесь…
ГЕНКИНА. столь же высокомерно, у нее повадки дамы из общества
Благодарю, но срочных дел нет. Вы, со своей стороны, не стесняйтесь, обращайтесь, если есть вопросы.
КОБЫЛЯЦКАЯ. Вы можете попросить у госпожи Генкиной свежую прессу.
ЛЯМКИН. Госпожа Генкина наш ку-ку-ку-культуртрегер! Выписывает газеты, снабжает актуальной информацией!
ВЕРЗИЛОВ. А как же газеты сюда доставляют?
КОБЫЛЯЦКАЯ. Муж госпожи Генкиной, господин Генкин, все продумал. На редкость заботливый супруг. Регулярно посылает курьеров в больницы для бедных и снабжает умирающих свежими газетами. Конечно, бывают задержки, но в среднем, мы получаем прессу с двухдневным опозданием.
ГЕНКИНА. Когда проходили выборы, я так нервничала! Случилась досадная задержка, и мы здесь просто извелись! Я лично беспокоилась, что придут к власти националисты!
ЛЯМКИН. А газеты опа-опа-опа-опаздывали!
ГЕНКИНА. Представляете мое состояние! Газеты все нет и нет! Я места себе не находила! Ждали информации целых три дня!
ЛЯМКИН. В такой момент! Такая ха-ха-ха-халатность!
ГЕНКИНА. И все потому, что покойники отправлялись не к нам, а в рай. Один за другим, подумать только! И все в рай! Поразительное невезенье! Господин Генкин выбирал самых вульгарных, самых бедных и порочных типов! Но иногда бывает трудно угадать.
Тридцать эссе о путях и закономерностях развития искусства посвящены основным фигурам и эпизодам истории европейской живописи. Фундаментальный труд писателя и художника Максима Кантора отвечает на ключевые вопросы о сущности европейского гуманизма.
Автор «Учебника рисования» пишет о великой войне прошлого века – и говорит о нашем времени, ведь история – едина. Гитлер, Сталин, заговор генералов Вермахта, борьба сегодняшней оппозиции с властью, интриги политиков, любовные авантюры, коллективизация и приватизация, болота Ржева 1942-го и Болотная площадь 2012-го – эти нити составляют живое полотно, в которое вплетены и наши судьбы.
Максим Кантор, автор знаменитого «Учебника рисования», в своей новой книге анализирует эволюцию понятия «демократия» и связанных с этим понятием исторических идеалов. Актуальные темы идею империи, стратегию художественного авангарда, цели Второй мировой войны, права человека и тоталитаризм, тактику коллаборационизма, петровские реформы и рыночную экономику — автор рассматривает внутри общей эволюции демократического общества Максим Кантор вводит понятия «демократическая война», «компрадорская интеллигенция», «капиталистический реализм», «цивилизация хомяков», и называет наш путь в рыночную демократию — «три шага в бреду».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Художник, писатель и философ Максим Кантор в своей статье озадачился проблемой: почему из современной литературы совсем исчезли герои, тем более такие герои, каким хотелось бы подражать?
Летописи такого рода появляются в русской литературе раз в столетие. Писатель берет на себя ответственность за время и, собирая воедино то, что произошло с каждым из его современников, соединяя личный опыт с историческим, создает эпическое полотно, которое сохраняет все детали, но придает им общий смысл и внятность. Все мы ждали книгу, которая бы объяснила, что же с миром и с нами случилось, и одновременно доказала, что случившееся есть тема художественная, что хаос может оформиться в художественный образ эпохи.