Медленное убийство - [11]

– Мальчик, тебе нет восемнадцати, значит, это малолетка. Поверь бывшему работнику прокуратуры, что это намного хуже, чем взрослая колония. Это ад, в котором ты продержишься самое большее месяц, а потом сам наложишь на себя руки, чтобы избавиться от ежедневных издевательств, побоев и кое-чего похуже. Черт с ним, с высшим образованием и золотой медалью, но как после этого будут жить твои родители? И смогут ли они жить вообще? Ты о них подумал, когда ручонками своими шаловливыми куда не надо полез? Или ты думал той головой, что в штанах? Так, радуйся, что Катя тебе не дала, потому что иначе у тебя ко всем твоим неприятностям еще и гонорея была бы!

Мать Фимы, Дора Семеновна, тихо охнув, схватилась за сердце и расплылась по креслу. Его отец, Григорий Маркович, цыкнув на бросившегося было на помощь сына, отвел жену в спальню, уложил, дал лекарство, вызвал «Скорую помощь», а потом вернулся в гостиную, настроенный весьма решительно. И этот интеллигент в бог знает каком поколении, доцент биофака нашего университета, начал хлестать Фиму по щекам, отнюдь не демонстративно, а так, что голова у парня болталась, как воздушный шарик на ниточке. А уж что он при этом говорил! Мне оставалось только удивляться, откуда он такие слова знает. Может, змеи нашипели – он был специалист по рептилиям. Выпустив пар, он спросил у меня, есть ли какая-то возможность не доводить дело до полиции и суда.

– Это частное расследование. Мое дело – доложить о результатах заказчику, а что с ними делать, решать только ему. Он может выдать их за плод усилий своих подчиненных и дальше действовать в соответствии с законом, а может не предавать дело гласности. Я понимаю, что Ефим у вас единственный ребенок и потерять его для вас страшнее смерти, поэтому объясню человеку, к чему приведет его принципиальность. Он сам отец, должен понять. Во всяком случае, я на это очень надеюсь. Чем бы ни закончился наш с ним разговор, я вам позвоню.

Конечно, я была уверена, что все обойдется, для этого мне достаточно было напомнить клиенту, из какой мерзкой истории я вытащила его собственного сына, которого он тут же отправил в армию, несмотря на бурные протесты жены. А говорила я все это для того, чтобы Фима хорошенько прочувствовал, какую дурость совершил. Клиент меня понял правильно, крови не жаждал, зато на встрече, которую я устроила для «сторон конфликта», оторвался по полной и орал на Фиму так, что уши закладывало. Завершил же он свое выступление фразой: «Иванову благодари, сопляк! И учти, что второй раз тебе может так не повезти! Сядешь как миленький! А вот выйдешь ли – большой вопрос!» Благодарные Симановичи рыдали в голос и все норовили всучить мне конверт с деньгами, но я отказалась, объяснив, что не в моих принципах брать деньги с обеих сторон, и они смирились. Но с памятью у них все оказалось в порядке, Дора Семеновна все эти годы поздравляла меня со всеми праздниками и постоянно зазывала в гости. А самое главное, что с тех пор, если у меня в ходе расследования возникали «компьютерные проблемы», их с удовольствием решал Фима, к настоящему времени уже окончивший физфак университета. Предстояло ему помочь мне и в этот раз.

Ну а третьим был мой давний и самый верный и надежный друг, подполковник полиции Владимир Сергеевич Кирьянов, для меня просто Киря, который работал в областном УВД. Его жена, окончательно убедившись в безгрешности наших отношений, дала мне высочайшее соизволение звонить ему не только на работу, но и домой, но я этой возможностью не злоупотребляла – вдруг ветер переменится? По службе Киря был занят так, что обращалась я к нему только в самом крайнем случае – совесть-то у меня есть! Вот и сейчас мои просьбы были необременительными: просто кое с кем созвониться и направить запросы, то есть его личного участия не требовалось.

С тоской посмотрев на уличный градусник, показывавший минус семнадцать, я стала решать, что надеть. Вообще-то на случай сильных морозов у меня есть норковая шуба «в пол», купленная после одного очень денежного дела и висевшая практически без дела, потому что и зимы были «сопливые», и в машине за рулем в ней неудобно. Но на своей машине я ехать не собиралась – она столько дней простояла на морозе, что возни с ней будет на полдня, а у меня дел полно, поэтому решила вызвать такси. А с другой стороны, лезть к Венчику в подвал в норке почти за двести тысяч рублей – верх безрассудства, значит, надену пуховик. Решив эту самую сложную на данный момент задачу, я собрала в сумку все, что мне могло понадобиться, вызвала такси и вышла из дома.

Грандиозный скандал, бушевавший во дворе дома Венчика, меня тут же насторожил – если люди в такой мороз не просто вышли из дома, а еще и собрались на детской площадке и орут в голос, значит, случилось что-то серьезное. Подойдя поближе и пробившись к месту основных боевых действий, я увидела, что все нападают на стоявшую в центре довольно молодую женщину. Кричали все одновременно, со всех сторон, но общий смысл я уловила.

– Идиотка! Кретинка! Надеешься, что тебе все с рук сойдет? Хренушки! Мы при прежнем управляющем горя не знали, а твой свекор его с работы выжил! На его место тебя пристроил! А того не учел, что у тебя опилки в башке!