Медленное убийство - [10]

– Нет, я сам, – покачал головой Шестопалов. – Ну, мы, кажется, все обсудили?

Я, подумав, пожала плечами и сказала:

– Если возникнет необходимость, свяжемся по телефону. Я завтра вашу жену проинструктирую, что и как кому говорить.

– Тогда вот вам на расходы, – он достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул мне. – Здесь сто тысяч. Поскольку, как я понял, мы с вами снова встретимся только тогда, когда все будет закончено, вам должно хватить. Если же почему-то не хватит, Настя вам добавит.

– Не волнуйтесь, отчитаюсь за каждую копейку, – заверила его я.

– Вы, главное, врага моего найдите, у меня же на кону жизнь стоит! По сравнению с этим деньги – такая мелочь!

Одевшись, точнее замаскировавшись, Шестопалов ушел, а я, глядя ему вслед, по-думала: «Да уж! Досталось мужику! Но он хорошо держится. Другой бы на его месте в истерике бился». Вернувшись в кухню, я запоздало увидела, что к чаю ни он, ни я не притронулись, да и неудивительно – уж очень напряженная беседа у нас получилась. Я перешла в комнату и достала гадательные кости, чтобы, как всегда делаю в начале нового расследования, узнать, что меня ждет, и бросила их. Выпало 2+20+27. Это значило, что у меня будут сильные и смелые партнеры в работе. И умные, следовало бы добавить. Гадать, кто это, не приходилось. Они у меня уже много лет одни и те же, люди, которым я, безусловно, верю. И к первому из них я собралась отправиться немедленно, чтобы озадачить и отправить «на дело», потом ко второму, чтобы напомнить, что он мне кое-чем обязан, и опять-таки озадачить. А вот к третьему нужно было подкрадываться очень осторожно, как кошка к мышке, потом поскулить и только после этого попросить о помощи. А посмотреть снимки на флешке Алексея Ильича я и потом могла.

Первым был Вениамин Аясов, он же бомж Венчик Аякс, причем бомж по призванию, потому что иного образа жизни не признавал. Жил он не очень далеко от меня в подвале дома в центре города на практически легальных основаниях, то есть жильцы дома были совсем не против такого сосуществования, дали ему ключ от подвала и даже подкармливали, особенно сердобольные старушки. А что? Венчик не пил, не курил, гостей к себе не водил, его проживание в подвале гарантировало жильцов от нашествия других, не столь спокойных обитателей, которые могли или сараи обворовать, или что-то металлическое открутить для сдачи в металлолом, или даже устроить пожар от неосторожного обращения с огнем. Короче, Венчик был сторожем подвала, причем для управляющей компании бесплатным. На пропитание он себе зарабатывал тем, что собирал бутылки и жестянки из-под напитков, да и от меня ему за работу временами неплохо перепадало. Зимой он по большей части отсиживался «дома», а вот летом застать его там было проблематично: он ходил за грибами и ягодами в лес, где мог пропадать по несколько дней, жил на островах в шалаше с такими же, как он, любителями природы и ловил рыбу. Купаясь в Волге, он одновременно решал свои гигиенические проблемы, зато зимой пах, как медведь после спячки. Не могу сказать, что лично общалась с медведем в этот период его жизни, но по моим представлениям запах должен быть приблизительно такой же.

В дореволюционной России Венчик был бы классическим бродягой. Летом ходил от деревни к деревне, за еду и ночлег рассказывал последние новости и притчи, коих знал великое множество, передохнув, шел дальше, а на зиму устраивался бы при каком-нибудь монастыре, чтобы по весне опять отправиться пешком по матушке-Руси. В наше время такой жизнью уже не поживешь, да и возраст у Венчика не тот, вот и приходилось ему ограничивать свои странствия пределами Тарасова с пригородами. Знакомых у него было великое множество и вообще среди бомжей он пользовался большим авторитетом. Не помню случая, чтобы я, обратившись к нему за помощью, не получила ее. Конечно, неудобно мне было отправлять его на задание в такой мороз, но я пообещала себе самым тщательным образом проследить, чтобы он оделся потеплее.

Вторым был Фима Симанович. В то время, когда мы познакомились, он оканчивал школу, был отличником и шел на золотую медаль. В общем, ему прочили самое блестящее будущее на поприще программирования. Но тут с ним случилось большое несчастье – он влюбился. И, как это обычно бывает, в свою полную противоположность: тихий, скромный, домашний мальчик пал жертвой страсти к своей однокласснице, такой оторве, которой и безбашенные мальчишки в подметки не годились. Катя, так звали эту девицу, вертела им как хотела, а потом поставила условие, что отдастся ему только в том случае, если он взломает сеть одного госучреждения и удалит оттуда кое-какие записи. И Фима это сделал. Взлом обнаружили, что именно было удалено, выяснили, но, к счастью для Фимы, руководителем этой структуры был мой бывший клиент. Он не захотел выносить сор из избы и обратился ко мне. Я, может быть, и продвинутый юзер, но в таких компьютерных делах – не специалист, поэтому пошла от имен парней из удаленных записей. В конце концов, я вышла на Катю, подслушала и попутно записала ее разговор с ними и узнала, кому надо не только по рукам, но и по маковке настучать, чтобы больше не шалил. Я пришла вечером к Симановичам, рассказала, во что влип их сын, и дала послушать этому влюбленному идиоту, что говорит о нем Катя – заметим, ничего хорошего, сплошь насмешки, оскорбления и издевательства. А потом открыла принесенный с собой УК РФ и показала, что именно грозит Фиме за его художества.