Медианн №2, 2019 - [5]

Еще до памятных событий во Дворце, которые Альтаир не застала, в публичный дом ворвались люди в масках. Трех охранников сняли играючи. Девицы с визгом разбегались от чужаков, но тем нужна была Альтаир. В ее комнату ворвались, когда она сидела полуголая перед зеркалом. Альтаир брыкалась и пыталась отбиваться поначалу, но ей сунули под нос тряпку, пропитанную какой-то отравой, а потом проволокли на задний двор, где уже дожидался легкий фаэтон.

* * *

Когда Альтаир очнулась, за узким оконцем фаэтона проносились стены приземистых хижин на окраине Амадиса. Ее родной район; знала бы мама, что сейчас в миниатюрной карете едет ее дочь, которую она уже давно записала в покойники. Альтаир хотела высунуть голову в окошко и закричать, но вдруг рот зажала рука в перчатке.

— Не брыкайся, сучка. Не вздумай визжать, поняла?

Она кивнула, и мужчина убрал руку.

— Кьезон, вы?

— Я. Сиди молча и не рыпайся.

— Что происходит?

— Молчи.

— Кьезон, я…

Он ударил ее, вроде несильно, но на секунду все поплыло перед глазами. На передней стенке отодвинулась деревянная перегородка, открылось окошко, в которое заглянул возница.

— У вас все в порядке? Что за шум? Скоро будет сторожевой пост.

Кьезон ответил что-то на латыни, возница кивнул и бросил внутрь веревку. Альтаир взвизгнула и попыталась рвануть на себя дверцу, но та оказалась наглухо закрыта. Римлянин навалился на девушку всем телом; от его веса стало нечем дышать. Быстро и деловито, как паук муху, мужчина спеленал ее веревкой, а рот заткнул смятым и грязным носовым платком. Когда Альтаир начала мычать, Кьезон небрежно ткнул ей кулаком под ребра, и девушка скорчилась на скамье. Жесткая веревка терзала ее нежную кожу, омерзительный платок пах соплями и мужским потом; из глаз покатились слезы. «Бедная Альтаир, — подумала она, — бедная девочка! Вечно все пытаются тебя использовать, будто ты какая-то вещь».

Фаэтон съехал с ровной мостовой на усеянную ухабами дорогу. Судя по всему, они покидали пределы Амадиса. Кьезон напрягся; на скулах заиграли желваки, и девушка увидела, как он сжал пальцы на рукояти пистолета. Он прошипел что-то себе под нос и повалил пленницу на пол между скамьей и стенкой. Поднял сиденье, под которым обнаружился отдел для багажа, и затолкал туда девушку, кинув сверху обрывок парусины.

Альтаир лежала и прислушивалась к происходящему снаружи. Фаэтон остановился — она поняла это по исчезнувшему ощущению движения и пропавшему цокоту конских копыт. Раздался оклик, и сверху Кьезон приоткрыл дверь повозки.

— Приветствую вас, господин. Могу увидеть ваши документы?

— Конечно, держи.

— О, — видимо, постовой был удивлен высоким рангом пассажира, — извините за беспокойство. Куда направляетесь?

— На границу.

— Если желаете, мы можем дать вам пару всадников в сопровождение. Сами знаете, в тех местах сейчас небезопасно.

— Благодарю, но меня скоро встретят.

— Честь имею! Не смею вас задерживать.

— Бывай, солдат.

Фаэтон тронулся и понесся дальше, а Альтаир разрыдалась еще сильнее. Она поняла, что последние надежды на спасение испарились, как дым.

* * *

Долго ли, коротко ли, но они достигли границы. Путь туда занял больше двух недель. После того сторожевого поста на дороге их встретили трое вооруженных людей на бронированном автомобиле. Их лица, хищные и настороженные, мало напоминали тех, кого Альтаир привыкла видеть в Дорае. Одеты они были соответствующе — в походную одежду, не стесняющую движений, с патронташами через плечо и удобными рюкзаками за спинами. Один из новых знакомых, мужчина итальянской внешности по имени Сезарро, окинул Альтаир пристальным плотоядным взглядом и хрипло спросил что-то у Кьезона. Тот ответил на латыни; оба рассмеялись.

— Ехать следует осторожнее, на приграничных постах снова усилен контроль, — сказал другой человек, чернокожий, высокий и худой как жердь.

— С чего это вдруг? — Кьезон удивленно поднял бровь.

— Черт его знает, поговаривают, что кто-то из командования опять готовит бучу.

— Тогда поедем по околесице. Груз слишком важный, нам головы поотрывают, если не довезем в целости и сохранности.

— А позабавиться с девчонкой можно будет? Больно смазливая.

Кьезон покачал головой, и Альтаир вздохнула с облегчением. Что ж, можно надеяться, что эти мужланы не будут насиловать ее каждый вечер.

Броневик был рассчитан на восемь пассажиров. Пулемет на крыше, прорези в стенках для винтовочных стволов, узкие окошки-бойницы: эта машина угнетала одним своим видом. Альтаир усадили подальше от двери, накормили горячей едой и дали воды. Следующие часы прошли почти без тряски, от чего девушка задремала, прислонившись лбом к нагретой стенке кузова.

Ей приснилась мама. Они сидели в монастыре, в окна лился мягкий свет. Мама расчесывала гребнем ее шелковистые длинные волосы. Женщина тихо напевала какую-то старую песню, песню того неведомого мира, из которого в Медианн попадают умершие люди.

Внезапно тихий напев сменился грубым мужским голосом, неумело выводящим куплет за куплетом.

Обернувшись, Альтаир увидела, что за ее спиной в женском платье сидит Кьезон, а на подоконнике уселся, гадко ухмыляясь, Абдулл. Рядом валялась отрезанная женская голова. Мамина. Иссиня-черный язык вывалился наружу, глаза вытекли из орбит кровавыми слезами, но все-таки это ее мама. Это ее мама.