Медиа-пиратство в развивающихся экономиках - [89]

Тем не менее, вначале 2000-х рынок музыкальной продукции начал быстро расти вследствие роста среднего класса среди городского населения и широкого распространения CD-дисков. По данным IFPI, оптовый рынок достиг максимального роста в 342 миллиона долларов в 2004 году (это высокий показатель для продаж CD-дисков в большинстве стран). С тех пор продажи незначительно колебались на более низких годовых уровнях, составлявших примерно 220 миллионов долларов — притом главным образом за счет продаж CD-дисков, тогда как развивающийся (но пока небольшой) легальный цифровой сектор России, ориентированный на рынок мобильных телефонов, его только дополняет. Хотя музыкальный рынок России очень незначительный по сравнению с Соединенными Штатами, Японией и Великобританией, он, тем не менее, является двенадцатым по значению национальным рынком в мире.

Большая часть музыкальной продукции, покупаемой в России, — это местный репертуар: более 70 %, по большинству оценок, и этот показатель выше в провинции. В отличие от большинства государств, где четыре ведущие компании звукозаписи (EMI, Sony Music Entertainment, Universal Music Group и Warner Music Group), как правило, контролируют 80–85 % рынка, на российском рынке доминируют от 40 до 50 независимых местных компаний. По мере того, как возник относительно организованный концертный рынок на базе черного рынка в последние несколько лет, местные компании звукозаписи также взяли на себя важную роль промоутеров (Алексеева, 2008).

По общему мнению, легальный рынок музыкальной продукции меньше, чем пиратский рынок и, скорее всего, даже гораздо меньше. В 2006 году IFPI подсчитала, что коэффициент фактического пиратства составляет 67 % от всего рынка России (IFPI, 2006). Обычная оценка цифрового пиратства, тоже за 2006 год, дает 95 %. Поскольку IFPI не делится подробностями своих методов исследования, мы не можем особенно доверять этим цифрам. Но мы считаем их правдоподобными, и действительно за прошедшие годы баланс, все-таки, сдвинулся в сторону верхнего предела, когда цифровые технологии начали распространяться еще быстрее.

Программное обеспечение

Высокообразованное и квалифицированное российское IT-сообщество зарождалось еще в советское время и возлагало большие надежды на переход к капитализму. Эти надежды разделяли многие: одним из первых Государственная Дума приняла закон, гарантирующий правовую охрану программного обеспечения и баз данных (1992 г.).

Вначале 1990-х на российском рынке программной продукции конкурировали несколько разных операционных систем, но, как и везде, пиратские копии MS-DOS и — вскоре — Microsoft Windows — одержали победу. По мере того, как выпускались новые версии Windows, появлялись новые пиратские версии, и Microsoft продолжал занимать доминантные позиции на рынке операционных систем России. Внедрение программного обеспечения в бизнесе следовало по той же модели, и командные позиции на рынке программных средств, основательно заполненном пиратской продукцией, занимали до середины 1990-х годов Microsoft, Adobe, Corel, Autodesk и другие компании. В 1995 году, по данным BSA, 94 % коммерческого программного обеспечения в России было пиратским.

На протяжении всех 1990-х годов, тем не менее, рынок программного обеспечения, как легальный, так и нелегальный, был слишком мал. Использование компьютеров в российском бизнесе и в домах жителей было очень несущественным. К 2000 году только 6 % семей имели персональные компьютеры, причем их подавляющее большинство было сконцентрировано в нескольких крупных городах (Абрахам и Вершинская, 2001). Но экономическая стабильность и снижение цен в период после 1999 года способствовали очень стремительному изменению ситуации. К 2004 году уже 20 % семей имели дома компьютеры (Тапалина, 2006); к 2009 году — 49 % (Министерство связи, 2009).[140]

Несмотря на доступность привезенной из-за рубежа пиратской программной продукции, продажи программ резко возросли, достигнув уровня в 2,6 миллиарда долларов в 2006 году и 10 миллиардов долларов в 2007. Эта экспансия была очень выгодна компаниям, специализирующимся на программном обеспечении. В данном секторе был зарегистрирован ежегодный прирост в 30–40 %, и Россия стала третьей крупнейшей страной для оффшорных услуг программирования после Китая и Индии. На сегодняшний день лидерами на рынке являются российские фирмы, такие, как компания 1С, Лаборатория Касперского и Центр Финансовых Технологий: все они специализируются на программных средствах для российского бизнеса. В 2007 — год самой высокой конъюнктуры — продажи компании 1С выросли более чем на 90 %, что было следствием популярности ее пакета программ бухгалтерского учета, игры «Вторая мировая», которая стала мировым хитом, и других иностранных лицензионных игр, попавших на российский рынок. В целом, однако, позиции российских поставщиков пошатнулись по мере того, как транснациональные компании, такие как Microsoft и Adobe усилили свое присутствие на российском рынке (Росбизнесконсалтинг, 2008).

Это дало российским софтверным компаниям право голоса в вопросах политики принуждения и привело к некоторым исследованиям на местном уровне, вышедшим за пределы своего уровня и в некоторых случаях бросившим вызов BSA относительно «незначительных улучшений» в соблюдении требований закона российским программным обеспечением для бизнеса. Росбизнесконсалтинг предполагает, что в 2006 году программное пиратство составляло только 25–30 % в корпоративном секторе, что резко отличается от данных BSA: 80 % для рынка в целом. Мы не можем настаивать на точности этой цифры и отметили скептицизм, по крайней мере, одного из опрошенных экспертов. Но существенно более низкие показатели для корпоративного сектора могут совпадать с данными BSA. Крупные предприятия обычно наиболее законопослушны благодаря рычагам ценообразования для поставщиков, как правило, высокому уровню IT-менеджмента и уязвимости для принудительного применения права, если пиратство становится вопиющим. Данные факторы позволяют проводить дифференцированный подход к малому и крупному бизнесу, о чем пойдет речь далее в этой главе.