Мечты серой мыши - [75]

— Что?!

— Нет, не из числа посвященных, а из числа «коричневых пиджаков». Ему нужна дискета. И он не желает, чтобы она попала в руки посвященному.

— Но, во-первых, он везет меня к нему, а во-вторых, при мне нет дискеты.

Свиридов скорчил пренебрежительную гримасу:

— Прекратите. Во-первых, он вас еще никуда не привез, во-вторых, у него в кармане пистолет, а в-третьих, один бог знает, что произойдет дальше.

— Что вы узнали об Илье? — я сунула руки в карманы новых штанов, благо они к этому располагали.

— Начнем с того, что его зовут не Илья.

— А как же?

— Больше ему подходит имя Луиджи.

— Ну разумеется… — Я хотела скептически рассмеяться, но смешок застрял в горле. Я поперхнулась. — Лу-луиджи?

— Вы знаете его фамилию? Мизини!

— Но… Он же не мог убить своего отца!

— Я иного мнения.

— Перестаньте нести чушь! — Я хотела было задвинуть шторку, только теперь сообразив, что в пылу разговора успела переодеть штаны у него на глазах.

Свиридов схватил меня за руку:

— Амалия, не забывайте, что я следователь и веду дело о нескольких убийствах. Я никогда не горожу, как вы выражаетесь, чушь. Моя работа — раскрывать преступления. И уж можете мне поверить, у меня внушительный послужной список. Если я вам говорю, не нужно глупо хихикать мне в лицо, как вы сейчас пытаетесь. Не нужно шипеть и шикать, а нужно мне верить и меня слушаться, как бы неприятно вам это ни было. Понятно? Иначе вы станете соучастницей в убийствах и вернетесь домой в наручниках. Вы этого хотите?

— Я?! — мне показалось, что на шею мне накинули пресловутый ultimo ratio.

— Ну не я же!

— Я не понимаю, чего вы от меня хотите.

— Содействия, только и всего.

— В чем оно должно выражаться?

— Амалия, — позвал Илья, — что ты там делаешь?

Я нервно оглянулась. Он был слишком галантен, чтобы заглядывать в примерочную, где находилась женщина.

— Выполняйте то, что я вам скажу.

— Тогда говорите, черт бы вас побрал. — Можете поверить, на моих глазах навернулись горячие слезы. Я отказывалась ему верить. Я бы не поверила ему даже, если бы он пристегнул меня наручниками к вешалке в этой самой примерочной и тряс бы своим удостоверением битых два часа. Свиридов сделал неправильный вывод. Илья не мог быть убийцей. И уж тем более он не мог быть Луиджи Мизини, убившим собственного отца. Это просто бред. Посмотрите на него: высокий блондин с голубыми глазами и нежным розовым румянцем на белой коже. Предположить, что он итальянец, — это все равно что назвать афроамериканца чистокровным викингом. Свиридов просто увлечен своей версией до умопомрачения. А слезы мои были вызваны скорее упрямством. Ну с какой стати я должна подчиняться русскому следователю в Италии. Да еще при этом подставлять своего заведомо невиновного любимого! Держи карман шире!

— Пока мы едем до Венеции, подумайте хорошенько. Мне не хотелось бы заставлять вас что-то делать против воли. Просто подумайте.

— Подумать о чем? Как хорошо жить на воле?

Он похлопал меня по запястью и произнес фразу, за которую я буду ненавидеть всех следователей до конца своих дней:

— Об этом в первую очередь.

* * *

Удивительно, минувшей ночью не было дождя, а Венецию затопило. Уровень воды поднялся. Аккуратные тротуары теперь походили на бортики современного бассейна, где суша плавно переходит в воду. На площади Святого Марка искрились большие лужи. Толпы туристов схлынули, словно их унесло отливом. Но, возможно, было просто рано.

— Обычное дело, — Илья подал мне руку. — Осень.

— Откуда ты знаешь, — я оперлась на него и перепрыгнула на сухой островок.

— Дорогая, я же почти итальянец.

Меня передернуло.

По дороге в Венецию я послушно думала об Илье и его месте в моей истории. Ну, все бредни Свиридова о том, что мой искатель приключений — Луиджи Мизини, убивший своего отца, я списала на шок несчастного следователя и больше к этому не возвращалась. Однако меня не оставляла мысль о том, что Илья действительно не тот, за кого себя выдает. Ведь в самом деле, как мы познакомились? Совершенно случайно… Он подсел ко мне в клубе «Звезды»… Я припомнила собственное недоумение по этому поводу. Да, он видел, как я задавала жару у шеста. Но ведь это еще не повод увлечься незнакомой девицей, которая без шеста и в офисном костюме способна заинтересовать разве что клиента рекламного агентства, да и то исключительно своими деловыми качествами.

Что я собой представляла на тот момент — мышь серая. Ни капли женственности, ни искорки сексуальности. Во всяком случае, вся моя биография, сплошь состоящая из романов с толстыми и лысыми, тому подтверждение. Боккаччо — как теперь ясно, питавший ко мне деловой интерес, да Илья — это те два исключения — два красавца, оказавшиеся в моей постели. И если с Боккаччо все понятно, то с какой стати Илья воспылал ко мне сильным чувством, как он уверяет, почти с первого взгляда — неясно. Предположить, что его пленило во мне что-то, кроме папочкиного наследства, будь оно неладно, — это значит забыть, как я выгляжу в зеркале. Вот почему я никак не могла ему поверить. Вот почему мы разругались в Риме. Я ему не верила. Интуитивно не верила и ничего с этим поделать не могла.