Мечты сбываются… - [17]

– Я потрясающе красив, не так ли? Когда вы сейчас увидели мое лицо, я понял, что у вас перехватило дыхание, – так на вас подействовала моя внешность. Вы даже слова не могли вымолвить.

Он схватил ее за руки, безжалостно впиваясь пальцами в кожу. И Луиз похолодела от страха.

– Мистер Уэст, пожалуйста… Он притянул ее к себе, его хватка была железной.

– Не надо меня просить, я сам дам то, чего вам так хочется!

Она с ужасом смотрела снизу вверх в его глаза. Закари зло рассмеялся.

– Я понимаю, что вы уже не в силах ждать!..

О чем он толкует? Луиз попыталась освободиться, но его пальцы стали еще жестче. Он резко привлек ее к себе, их тела соприкоснулись. Луиз задрожала. И тут Закари Уэст начал грубо ее целовать. Некоторое время она не ощущала ничего, кроме этого бесконечного поцелуя.

Она не закрыла глаз, в них так и застыл испуг. Но все ее существо послушно отзывалось на прикосновение его губ. Она никогда еще так ясно не осознавала физиологическую сущность своего естества. Впервые Луиз открыла для себя свое тело. Ее сердце судорожно билось в груди, она чувствовала толчки пульса в горле, на запястьях, в висках. Кровь, как бешеная, пульсировала в венах. Легким не хватало воздуха, и ноздри старательно втягивали его, как будто Луиз начала тонуть…

Такого с ней прежде никогда не случалось. Она не могла поверить, что это происходит с нею.

Глава 4

Для Закари Уэста это был плохой день. Накануне он не мог заснуть, и это происходило почти каждую ночь: он просто боялся повторения ночных кошмаров. После аварии он заново переживал ее сотни раз: потрясение, когда увидел летящую на него машину; резкий поворот, когда вывернул руль до отказа; столкновение; пламя, окружившее его со всех сторон…

Чтобы отвлечься от этих ужасов, он заставлял себя думать о другом. Лежа в кровати, он вспоминал девушку, которую видел за мгновение до того, как машины столкнулись. Девушку в белом, которая в сумерках словно порхала по саду, как прекрасное видение. Он не мог ее забыть. Во время долгих месяцев страданий воспоминание о ней давало отдых его измученному мозгу в самые страшные часы. Ему хотелось отыскать ее, но теперь он боялся водить машину, и, если нужно было ехать куда-нибудь, вызывал такси.

В глубине души Закари Уэст знал, что когда-нибудь обязательно найдет ее. В нем жила непостижимая умом уверенность, что она существует и ждет его. Но прежде он окончательно поправится.

В это утро он встал еще затемно, приготовил кофе и съел кусок тоста, стоя у окна. Красное солнце вставало из моря, грустно плакали чайки. Позже Закари пошел в студию, где стоял жуткий холод, потому что он забыл включить центральное отопление. – Он посмотрел на чистый холст, закрепленный на подрамнике в тот день, когда вернулся из больницы.

На холсте не было ни одного мазка. Закари не мог больше писать. Но он хотел обмануть самого себя, сделав вид, что наконец-то начнет рисовать, что все нормально и жизнь понемногу входит в свою колею.

Отвернувшись от мольберта, он начал смешивать краски на палитре. Его движения были медленными и целеустремленными. Затем взял альбомы для эскизов, пролистал их, как бы ища набросок пейзажа, который хотел бы перенести на холст. Среди старых рисунков одни были совсем законченными и очень детально выписанными: шторм на море, чайки на вспаханном поле, обнаженные деревья, солнце, поднимающееся за ними.

Другие состояли из нескольких линий. Он по-быстрому сделал их в какой-то момент, а потом забросил. Ему ничего не хотелось рисовать. Ему уже давно ничего не хотелось.

Расстроенный и злой, Закари схватил кисть, набрал на нее побольше красной краски и с остервенением набросился на холст, пока на нем не осталось ни одного белого пятна. Потом резко отшвырнул кисть.

Он дышал глубоко, и воздух выходил из легких резкими толчками со всхлипами. Шатаясь, Закари подошел к окну и открыл его. В холодном декабрьском воздухе пар от его дыхания клубился в воздухе, как белые облачка.

Малиновка села на куст, наблюдая за ним. Раньше он схватил бы блокнот и начал рисовать. Сейчас просто скользнул по ней взглядом и отвернулся. Не обращая внимания на бесформенную мазню на холсте, пошел в кухню и приготовил себе еще кофе. Потом зазвонил телефон.

Он неохотно взял трубку, явно предпочитая не отвечать совсем.

– Да?

– Закари, ты приедешь на следующей неделе или нет?

Он сразу же узнал властный голос своей сестры Флоры, которая жила в Провансе вместе с мужем-французом по имени Ив. Закари считал его человеком необыкновенной выдержки и с хорошим чувством юмора. Иначе тот просто не прожил бы с Флорой десяти лет.

– Я уже говорил тебе… – начал было Закари, но Флора не дала ему закончить фразу.

Она не могла так долго ждать. Те пять лет, на которые она была старше его, делали ее в собственных глазах гораздо умнее и значительнее брата. Поэтому она всегда перебивала его, смотрела на него свысока и читала ему наставления. Она делала это всегда, когда хотела, и таким тоном, какой считала уместным в данный момент.

– Ты не должен оставаться один на Рождество! Ты просто замерзнешь в твоем доме. Мне кажется, что у тебя недостаточно еды, а на праздники лавки будут закрыты. К тому же провести Рождество со своей семьей – твой долг! Да и какие праздники без детей?