Мечтатель - [27]

— Да что вы! Бог с вами, — воскликнул Макк.

Роландсен поднялся и сказал коротко:

— Около полуночи.

Вот каким он был решительным и непреклонным.

— А я был уверен, что вы переночуете, благодаря такому случаю. Смею сказать, что это достаточная причина.

Они встали и пошли, смешались с другими посетителями, разговаривали то с тем, то с другим. Когда Роландсен встретил капитана Хенриксена, они выпили, как добрые знакомые, хотя раньше ни разу не видались. Капитан был человек добродушный, немного толстенький.

Заиграла музыка, столы были накрыты в трёх комнатах, Роландсен быстро проскользнул и уселся на местечко, где не было никаких почётных гостей. Обходя столы, старый Макк нашёл его там и сказал:

— Как, вы здесь? Вот как? А я хотел, было...

Роландсен отвечал:

— Тысячу раз благодарю. Но мы можем и здесь послушать вашу речь.

Макк отрицательно покачал головой.

— Нет, я не буду говорить.

Он удалился с задумчивым видом; казалось, что-то произошло.

Обед шёл своим чередом, пили много, в комнате стоял громкий шум. Во время кофе Роландсен присел написать телеграмму. Она предназначалась в Берген, йомфру ван Лоос.

«Не поздно. Приезжай на север при первой возможности. Твой Овэ».

Ну, что же, и это хорошо! Всё прекрасно! Восхитительно! Он сам отнёс телеграмму на станцию и видел, как её послали. Затем он снова возвратился. Около столов стало гораздо оживлённее, сидевшие переменили свои места, Элиза подошла к нему и протянула ему руку. Она извинилась, что раньше прошла мимо.

— Если бы вы только знали, как вы хороши сегодня вечером, — сказал он самоуверенно и любезно.

— Вам так кажется?

— Да мне так и всегда казалось. Вы ведь знаете, что я ваш старый поклонник. Помните, как я в прошлом году самым ясным образом делал вам предложение!

Этот тон, по-видимому, не понравился ей, и она отошла от него. Но немного спустя, он опять встретился с нею. Фридрих открыл танцы со своей невестой, бал начался, и никто не обращал внимания на них.

Элиза сказала:

— Да, вот что! Вам кланяется ваша хорошая знакомая, йомфру ван Лоос.

— Неужели?

— Она слышала, что я выхожу замуж, и хочет быть у меня экономкой. Она очень дельная. Да, да вы, впрочем, знаете её лучше меня.

— Она, действительно, очень дельная, верно. Но она не может быть вашей экономкой.

— Нет?

— Так как я сегодня вечером телеграфировал ей, что для неё есть другое место. Она моя невеста.

Гордая Элиза, поражённая, взглянула на него.

— Я думала, что между вами всё кончено, — сказала она.

— Да знаете ли, старая любовь... Между нами и был когда-то разрыв, но...

— Да, да, — сказала она потом.

— Уверяю вас, вы никогда не были так очаровательны, как сегодня вечером, — сказал он с необычайной любезностью. — И это платье... этот тёмно-красный бархат...

Этими словами он тоже остался весьма доволен. Кто мог подозревать, что под ними кроется беспокойство?

— Должно быть, вы не слишком были влюблены в неё, — сказала она.

Он с изумлением заметил, что её глаза влажны, а её затуманенный голос поразил его и выражение его лица переменилось.

— Где же теперь ваше великое спокойствие? — воскликнула она, смеясь.

— Вы похитили его, — пробормотал он.

Тогда она вдруг погладила его по руке, один единый раз, и отошла. Она быстро прошла всю комнату, никого не видя, ничего не слыша, торопясь уйти. На дороге ей попался брат, он окликнул её, она обернула к нему своё смеющееся лицо, а из глаз капали слёзы; она побежала к себе в комнату вверх по лестнице.

Через четверть часа к ней вошёл отец. Она бросилась к нему на шею, говоря:

— Нет, я не могу.

— Хорошо, хорошо, но сойди опять вниз и танцуй: о тебе там спрашивают. А что ты сказала Роландсену? Он совершенно переменился. Ты была с ним нелюбезна?

— Да нет, нет, я не была с ним нелюбезна.

— Так, а то ты должна была бы пойти и сейчас же всё исправить. Он уезжает в двенадцать часов.

— В двенадцать? — Элиза мгновенно оправилась и сказала: — Ну вот, я иду.

Она сошла вниз и отыскала капитана Хенриксена.

— Я не могу, сказала она.

Он не отвечал.

— Может быть, я не права, но я не состоянии.

— Да, да, — лишь отвечал он.

Она больше ничего не могла объяснить, а капитан был так молчалив, что на том дело и кончилось.

Элиза пошла на станцию и телеграфировала в Берген йомфру ван Лоос: она не должна была принимать предложения Овэ Роландсена, потому что это было сделано не всерьёз. Ждите письма. Элиза Макк.

Затем она вернулась домой и снова приняла участие в танцах.

— Правда, что вы уезжаете в двенадцать часов? — опросила она Роландсена.

— Да.

— Я еду на фабрику вместе с вами. У меня там дело.

И она опять погладила его руку.