Мечта на вешалке - [18]

Сначала я двигалась вдоль ряда с игрушками и даже закрывала глаза, чтобы не видеть всех этих зайчиков, мишек, слоников и — о мой бог! — поросяток — толстеньких попок. Как я выдержала это испытание — сама не понимаю. Затем на моем пути выросла преграда из нижнего белья, и я с честью ее преодолела. А вот в посуде закопалась всерьез и надолго. И потому из магазина я вышла только в восьмом часу утра, откинувшись от натуги назад и с трудом волоча перед собой набитую фаянсом корзинку.

Осознание того, что же я наделала, волной накрыло меня лишь в машине, когда я совсем уже было собралась продолжить свой путь за диваном. Какой же может быть теперь диван, когда я истратила четверть необходимой для его покупки суммы на все эти сахарницы, салатнички и чашки с блюдцами, прилагаемые в комплекте к ним? Ну, конечно, не четверть суммы, это я преувеличиваю, но все равно на диван не хватало существенно.

Выход из такой вот щекотливой ситуации я придумала давно и неоднократно с успехом им пользовалась. Не прав был Дядя Федор, когда говорил: для того, чтобы что-нибудь купить, надо что-нибудь продать. Глупости все это. Интеллигентские рефлексии. Ничего продавать не нужно. Достаточно у кого-нибудь взять в долг.

Но прежде чем занять денег, нужно мухой слетать в магазин и отложить понравившуюся вещицу на максимально допустимый срок. И только потом уже бегать по Москве в поисках человека, готового одолжить тебе нужную сумму. А то приедешь вся из себя такая с деньгами — а и покупать уже нечего. Увели твою вещичку прямо из-под носа за те пару часов, что ты носилась по знакомым, пытаясь перехватить тысчонку-другую.

Вот и мучайся потом всю оставшуюся жизнь, потому что психологи в «Космо» утверждают, что нет ничего опаснее нереализованных желаний. Эти самые желания загоняются глубоко в подсознание, и никогда не знаешь, во что они в конечном итоге могут вылиться. Может, у тебя разовьется клептомания и ты пойдешь шататься по магазинам, помимо своей воли распихивая по карманам катушки ниток и коробочки с тампаксами.

А может, и до чего похуже додумаешься. Возьмешь, например, кистень и выйдешь на большую дорогу. Родные станут ахать, охать, ломать руки и теряться в догадках — с чего это вдруг приличная девушка Алиса Гришечкина начала бросаться на прохожих? А оказывается, все оттого, что я осталась без дивана. С подсознанием, дорогие мои, шутки плохи, если не верите — почитайте психологов, которые очень любят в своих статьях цитировать Фрейда.

Я, например, напуганная ссылками на отца психоанализа, раз и навсегда зареклась шутить с такими малоизученными вещами, как подсознание, и потому повернула ключ в замке зажигания и порулила в сторону торгового центра. Дождусь открытия, выпишу диванчик — и на работу, за деньгами. Главное, чтобы Синицына не обошла меня на повороте.

Как видно, небеса услышали мои молитвы. Лишь только открылся магазин, я пулей влетела в мебельный салон и, едва не перевернув ведро с мыльной водой, под крики и проклятия уборщицы понеслась к дивану. Нарядный и красный, как новая пожарная машина, он стоял на том же самом месте, где мы с Ленкой оставили его вчера. У меня будто камень с души свалился. Я прислонилась к стеночке, тыльной стороной ладони отерла пот со лба и сипло позвала, с трудом переводя дыхание:

— Девушки-и! Выпишите мне, пожалуйста, вот эту вот ве-ещь…

А еще через семь минут я снова усаживалась в машину, сжимая в кулаке заветный чек с драгоценной надписью, внушавшей мне уверенность, что до двенадцати часов сегодняшнего дня этот великолепный предмет мебели из алой кожи будет меня ждать, что бы там ни случилось. Пусть хоть десять Ленок приедут с наличными в потных ладошках и станут умолять продавщиц немедленно отпустить им диван.

Но не-ет, работницы магазина останутся непреклонны и не соблазнятся легким заработком, плывущим прямо к ним в руки. Потому что обещание, данное тому клиенту, который успел первым, — это святое, и если вещь отложена, то уж будьте уверены, она будет ждать своего хозяина до двенадцати, как и договаривались.

* * *

К зданию редакции я подкатила за десять минут до начала рабочего дня. Однако Софья Петровна была уже на месте. Старейшая сотрудница нашего коллектива сидела за своим столом и сосредоточенно красила ногти вызывающим морковным лаком. В помещении витал стойкий аромат ацетона и чего-то еще, не менее ядовитого, но с цветочной отдушкой. Я влетела в отдел и, дико оглядевшись по сторонам, схватилась за грудь где-то в районе сердца и чуть слышно застонала, якобы от распиравшего меня горя.

Когда мне позарез надо раздобыть денег, я становлюсь на редкость изобретательна и артистична, как резидент на задании. Запросто могу изобразить безутешную скорбь по поводу кончины любимой собачки или, вот как сейчас, красноречиво страдать из-за болезни обожаемой сестры. Мой прием, как всегда, безотказно сработал, и заслуженная журналистка «Зеленого листка», перестав водить кисточкой по широким ногтям, тревожно спросила:

— Господи, Алиса, что случилось?

— Сестра… — чуть слышно простонала я.

— Что такое с твоей сестрой? — испугалась женщина.