Мечта - [36]

Чтобы успокоить ее, он сказал:

— Нет, я не страдал в тюрьме, но вы знаете, что я подцепил? Угадайте. Вшей!

Мари отпрянула в ужасе:

— Этого не может быть!

Тома поклялся, что он в самом деле подцепил вшей, хотя облупленное старое здание Сент-Пелажи было чистым, его постоянно скоблили и красили. Тома был единственным заключенным, жаловавшимся на паразитов, но факт остается фактом.

Это признание разрядило атмосферу. У каждого был собственный рецепт, как следует избавляться от вшей, и весь обратный путь до бульвара разговор вертелся вокруг этого предмета. Тома, мечтавший о горячей ванне, хотел сразу направиться домой, но Шапталь был голоден и хотел перекусить в каком-нибудь кафе.

Они направились в кафе «Андлер» на улице Отфей. Вечером в нем всегда можно было встретить блистательных писателей и артистов, но в тот ранний утренний час там было малолюдно и тихо. Они выбрали столик, а Мари, смущенная тем, что была одна среди мужчин, уселась на скамье у стены. Шапталь заказал кислую капусту, остальные попросили принести кофе — еще не было девяти утра.

Шапталь со страхом ждал момента, когда Тома заговорит о своих журналистских планах, но тот явно думал о чем-то своем, глядя в окно на солнечную улицу. В кафе вошла женщина в сопровождении студента. Она была невысокого роста, изящно одета, и Тома проводил их взглядом, а потом уронил голову на грудь.

— Я чувствую себя как выздоравливающий, — сказал он. — Жизнь завораживает меня. О, вы не можете себе представить, что это такое быть отгороженным от мира в течение восьми месяцев. Когда вы выходите на волю, вы пьянеете.

Возвращение к жизни вместе с весной и солнечным светом ударило ему в голову как вино.

— У меня есть идея, — сказал Шапталь. — Вы знаете, что моя жена живет в нашем доме в Ансьере с марта. Давайте поедем туда на весь день. Глоток деревенского воздуха для вас сейчас полезнее всего на свете.

— Ну что же… — Тома смотрел на Мари, думая, что она может быть недовольна тем, что придется делить с кем-то этот первый день, но искушение было слишком велико.

— Вам хочется, Мари? Небольшая прогулка в Ансьер? — он нежно погладил ее шею. — Немного времени на природе не повредит вашим щечкам.

— Я согласна на все, чего хотите вы, — сказала она, не в состоянии скрыть разочарования в голосе.

— Что вы сказали хозяину?

Мари теперь работала в пошивочной мастерской.

— Что я должна идти на похороны. Я отпросилась на весь день.

— Ну что ж, тогда решено. Дайте мне время, чтобы заехать домой, увидеть мою добрую Леону и переодеться.

Они договорились встретиться в одиннадцать. Тома снова отвез Мари на площадь Фюрстенберг. Леона расплакалась при виде Тома и казалась такой расстроенной, что он решил пока не говорить ей о смерти Марийера.

Тома принял ванну, вымылся, побрился и оделся во все чистое, испытывая безграничное удовольствие. Мари ждала его в гостиной. Они с Леоной были не в лучших отношениях, и им нечего было сказать друг другу.

Тома и Мари встретились с остальными в кафе, и все вместе отправились на поезд, чтобы добраться до Ансьера. Стоящий в лесу маленький домик Шапталя им очень понравился. Деревья были окутаны нежной дымкой молодой зелени, солнце уже хорошо грело и можно было устроить завтрак на воздухе. Мадам Шапталь оказалась спокойной, полноватой матроной, к тому же искусной поварихой. Она подала им омлет с зеленью, огромный пирог и молодое розовое вино.

После завтрака они пошли прогуляться вдоль Сены, и Тома ощущал себя почти таким, каким был прежде. Впервые за три дня он смог спокойно подумать о смерти Мариейра. Мари семенила рядом с ним, то цепляясь за его руку, то бросая камешки в воду.

— Летом по воскресеньям здесь полно парижан, — сказал Шапталь, — но в это время года они оставляют нас в покое. Вы только посмотрите на небо. Таким оно бывает над морем.

К шести часам воздух стал холоднее, и, оставив Шапталя с женой, все стали собираться в город. Они сели на обратный поезд в Париж. Шапталь проводил их до самой станции, но так и не сказал Тома ничего о Кенне, не желая портить ему первый день.

Тома, Мари и два журналиста скоро были снова в Париже. Жернак предложил пойти куда-нибудь пообедать. Тома хотел отказаться, не желая досаждать Мари постоянным присутствием своих друзей. Однако, к его удивлению, она приняла идею с энтузиазмом, так что он тоже согласился, и они выбрали ресторан с оркестром.

Когда они вошли в залу, оркестр играл неистовые венгерские танцы. Они выбрали столик, и Мари принялась внимательно разглядывать посетителей. Жернак был в приподнятом настроении и дурачился, пытаясь всех развлечь. Мари без удержу смеялась, Тома, не перестававший думать о Марийере, много пил и вслед за выпитой бутылкой заказал еще одну.

— Тома, не пейте так много, — сказал Дагерран.

— Напротив, — возразил Тома, поднимая бокал, — мы все будем пить, пить за добрую жизнь, за молодость и любовь, а также за равенство и братство между людьми.

Его взгляд был суров, а в голосе звучала горькая нотка. Вино всколыхнуло горькие воспоминания.

Дагерран видел, что его друг расстроен и все больше углубляется в свои переживания. В отчаянной попытке отвлечь Тома от его мыслей он предложил: