Мечи свою молнию даже в смерть - [135]
– Нет! Если хочешь, иди спи. Не может быть такой дурацкой, поверхностной аналогии! Ну, не может быть. Нет… А если представить себе, что «В» – это латинская «V»?
– Но там ведь есть еще и «W»…
– Дабл-ю чаще переводится звуком «У»: доктор Уотсон-Ватсон, Уинстон-Винстон. Нет. Так вот, если русская буква обозначает аналогичную английскую, то получается указание либо на цифру 5, либо на 22. «V» – это двадцать вторая буква в латинском алфавите.
– Ну, хорошо, а вот эти остальные? Семерка, например…
– Маюша, у меня нехорошее предчувствие – семь… буква «З». И что? Двадцать шестая буква латинского алфавита – «зет». Ее число – 2000. Но это все мимо кассы. Тут должно быть число, обозначающее ВРЕМЯ, час… Давай-давай, башка, думай!
Он встал и заходил по кухоньке, изредка наступая Майе на ноги. Ромка проснулся и заворчал. А Алексей бормотал:
– Так… В еврейском это буква «заин» – седьмая! И число ее – 7! Ее иероглиф, кстати, – стрела, летящая в определенном направлении. Отлично! Знак разрушения… Ага! А в кириллице? Земля – девятая буква в алфавите. Но ее числовое значение – тоже семь! Ну и «зета» – шестая буква греческого алфавита. В общем, либо шесть, либо семь утра. Скорее – семь, на это слишком много указаний… Ну и что, остались минуты.
Он прислонил лоб белой глади холодильника, на котором равнодушно моргали электронные часы. Майя поглядела на него с жалостью, зевнула. А Алексей бормотал, словно заучивая.
– «Эн»… «Ню», «ню», «ню»… В греческом – тринадцатая буква, в кириллице – «наш» – пятнадцатая. В еврейском – «нун». Ага. «Нун»! Ее число и в Каббале, и в кириллице равно пятидесяти. Иероглиф для «нун» – символ плода. Это женская буква. Число конечное «нун» равно 700… Семисотый… Кто у нас семисотый? Боинг есть 747-й… Так вот, если предположить…
Он оторвался от холодильника и брякнулся на табуретку – да так, что изрисованные, исписанные им бумаги посыпались со стола. Майя нагнулась, подбирая их, и тут услышала его хриплый, совершенно чужой голос:
– Слушай, а сегодня… УЖЕ СЕГОДНЯ какое число?!
– Двадцать второе августа, – равнодушно ответила девушка и вдруг, так же пораженная неожиданной догадкой, глянула на часы. Они светились, показывая 04:50. До шести пятидесяти оставалось ровно два часа.
Алексей рванул со стены телефонный аппарат так, что жалобно затрещала пластмасса. Лихорадочно тыкая, набрал номер и, едва дождавшись ответа, закричал:
– Иван! Это Лешка! Из волшебного магазина! Ваня, я понял, ОТКУДА они ЕЕ увозят и КОГДА!!!
«…подтвердил гарантии Итало-Французского банка на оплату груза гуманитарной помощи для российских граждан. В ближайшее время грузовые „Боинги“ с мясными консервами и рисом вылетят в Россию, на что уже получено согласие российских властей… Глава Спецкомиссии Европарламента г-н Гуго Мастерс заявил, что Итало-Французский банк готов финансировать программу гуманитарной помощи и отправки продуктов в Сибирь, где, по данным Еврокомиссии, люди заживо замерзают от чудовищных холодов и скудного питания даже летом…»
Арчи Блюм. «Айсберги Сибири»
The Peterburg Sun, Сейнт-Питерсберг, США
Точка сборки-7
Новосибирская обл., Евсинский р-н, в/ч 99775
Отдельный авиаотряд СибВО. Полковник и все
Когда радиосигнал дошел до приемника, который был сокрыт в крохотной серьге, вдетой пирсингом в маленькую ноздрю Санечки Куропатовой, девушка проснулась сразу же и сразу встала – еще полусонная, натянула майку, джинсы… Она так никогда не вставала, даже в институт. Но ЭТОТ сигнал мог бы поднять ее и мертвую.
Девушка пробралась через темную гостиную, разбудила мать, прикорнувшую, как обычно, на диване. Та со сна заворчала недовольно в привычной своей манере:
– Куда шляисся, оглашенная! Опять с наркоманами своими! Тьфу, блять, проститутка чистой воды, шляисся…
Санечка спорить не стала. Держа в руках кроссовки, сбежала по холодным ступеням подъезда, холодящим ноги. Во дворе завела машину, забросив кроссовки под сиденье. Нужно будет, так пригодятся.
Покойную ночь старого, сжатого гаражами и укрытого лохматыми тополями двора в Ленинском районе разрушили два глаза фар, и спустя четверть минуты маленький автомобиль с рокотом вырвался из его душного, дремотного и вонючего мешка на простор улицы Троллейной, освещенной печально помаргивающими фонарями. Несведущий человек принял бы этот автомобильчик за дешевую малолитражку «Ока», но на самом деле он напоминал эту автопритчу во языцех только внешне. Красная, как капелька крови, «Lancia Y10» развивала скорость до ста пятидесяти километров в час, была оборотиста, а в ее чреве скрывался мощный, формированный мотор.
Пять утра. Солнце только ворочается за Обским, только показало золотую свою краюху и чуть залило белилами край неба. Пустынен город, и только редкие сумасшедшие собачники со своими питомцами тихо бредут по дворам, да неутомимые бегуны топчут асфальты кроссовками. Вот один такой и летел по тротуару, молодцевато, пружинисто, хотя над красной адидасовской курткой седой ежик – не молод бегун!
Машина поравнялась с фигурой. Замедлила ход. Ей даже не потребовалось останавливаться. Бегун на ходу перестроился на два шага влево, легко открыл дверцу и на ходу запрыгнул в машину с изумительной ловкостью. Уже там, на сидении, рядом с сосредоточенной Санечкой в застегнутой до худого горла кожаной куртке, он стянул с себя всю адидасовскую тренировочную хламиду и остался в черных брюках с малиновой полоской и черной же рубахе с малиновыми погонами. По уставному.
