Меченая - [19]

Шрифт
Интервал

Каждый шаг становится все труднее и напоминает Моарк'ху о долгих охотах на равнинах Солони, где надо часто высоко поднимать ноги, чтобы переступить через заросли вереска, густые и покрытые розовой пеной, под которой прячутся острые шипы. Бретонец убеждает себя, что у него должен родиться сын, и только сын. Он хотел иметь сына, пусть и будет сын. Когда сеют пшеницу, вырастает пшеница, а не овес.

Чтобы продолжить тропинку, в изгороди был сделан пролом. Моарк'х минует изгородь и тут же видит зелень, охраняющую болото. Наконец он разом охватывает взглядом все поле. Фермер идет дальше и вдруг застывает на месте — ноги его напряжены, а сердце нещадно колотится в груди. Слюна комком застывает в горле. Мо-арк'ха внезапно охватывает гнев. Нижняя часть поля, та, что рядом с болотом, совсем не покрытая снегом, обнажает небу свое коричневое грязное брюхо, выровненное бороной. Более половины посева открыто морозу. Вихри ветра согнали почти весь снег. Тепло болота растопило оставшийся тонкий слой. Ничто не смогло удержать этот проклятый ветер, который слизнул пшеницу, чьи листочки уже выглянули из-под земли. Моарк'х бежит в поле, чтобы поближе увидеть разор. Он падает на колени. Опирается горячими ладонями о мерзлую землю. Потом ударами топора разрывает застывшую почву. Его подстегивает ярость. Холод уничтожил растения. Семена оказались бесполезными, как не попавшая в цель дробь. В горести бретонец бросает топор на землю. Встает на ноги и пересекает мертвое поле, крепко ударяя каблуками сапога о землю. Впервые зима сыграла с ним такую штуку. Когда жена наконец по его воле затяжелела, поле, над которым он столько трудился, принесло ему сплошные огорчения…

III

Люка еще помнит о страхах, испытанных во времена Моарк'ха. То были детские страхи, но теперь слуга медленно проникается ужасом по мере того, как дочь старого хозяина излучает все больше зла.

— Ну что? По-прежнему боишься?.. — В голосе Жанны звучит издевка.

Девушка бросает резкую фразу, словно лупит плетью по бокам волов в упряжи. Но Люка замер на месте. Он охвачен немым ужасом, голова гудит от беспорядочных мыслей, зрачки расширились. Воспоминания огненными образами мелькают перед глазами, и парень не в силах отвести взгляд в сторону. Жанна снова хлещет его словами:

— Трус… я думала, ты мужчина, а ты трясешься при виде булыжников… Блез…

Услышав ненавистное имя, слуга приходит в себя.

— Что Блез?.. Чем лучше этот Блез, ведь он не имеет никакого отношения к нам…

Люка багровеет от ярости, вызывая смех Жанны.

— Ну и дела! Имя Блеза производит на тебя большее впечатление, чем я рассчитывала… Можно подумать, что этот парень заводит тебя сильнее, чем я…

— Не ерепенься, Жанна… Не забывай, я знаю такие вещи, о которых в Лану лучше вслух не говорить…

Люка подходит к девушке. Его рука скользит туда, где под длинную черную юбку заправлена блузка в красную клетку с голубыми полосками. Неуверенные вначале пальцы постепенно смелеют и все крепче сжимают талию Жанны. Меченая стоит не шелохнувшись. Она знает, что мужчина становится покорным, когда его охватывает желание. И Жанна делает шажок вперед. Другая рука парня тоже ложится ей на талию. Люка с такой силой сжимает девушку, словно хочет заключить в тиски своих пальцев. И талия Жанны становится тоньше. Меченая чувствует разгоряченное дыхание слуги — лицо Люка наклоняется к ней. Она едва сдерживается, чтобы не влепить парню пощечину. Но берет себя в руки, сейчас не стоит отталкивать его. Надо чуть-чуть затянуть объятия. Сочтя, что достаточно вытерпела, Жанна выскальзывает из рук Люка и тут же подхватывает мешок, лежащий среди созревающих папоротников.

— Держи, — говорит она, притворяясь взволнованной, — держи и помогай…

Потом останавливается и нежно шепчет:

— …Я едва не потеряла голову… Ты сильный, Люка, а я люблю силу…

Парень молча хватает мешок, который она протягивает ему. Жанна замечает на его губах улыбку победителя.

— Пошли, — наконец произносит Люка, спеша понравиться ей. — Пошли. Я сделаю все, что ты просишь, но ты должна поклясться…

Люка снова тянется к ее талии. Жанна прищуривается и отступает, словно не заметила этого движения. И, отодвигаясь все дальше, начинает ритмично напевать:

— Ты должна поклясться… Ты должна поклясться…

Девушка подхватывает юбку и делает реверанс.

— Клянусь тебе… — У нее вызывающий тон… — Ты мне клянешься…

Жанна останавливается и с хитрецой спрашивает:

— А в чем, собственно, я должна поклясться?..

Люка недоволен игривым тоном девушки, однако заканчивает свою мысль.

— Поклянись мне, что начиная с этого мгновения ты расстанешься с Блезом, который все время крутится вокруг тебя…

Смех Меченой эхом катится меж деревьев. Люка угрожает и умоляет одновременно.

— Не забывай, Жанна, у нас есть общая тайна… а кроме того, я желаю тебя…

— Ну ладно, — вдруг серьезно спрашивает Меченая, — если я тебе дам клятву в том, что ты просишь, будешь поступать по-моему?

— Да… — Голос Люка ломается от избытка радости.

— Тогда помоги собрать все обломки, отнеси их в Лану и спрячь в свинарнике позади кучи отрубей… Но так, чтобы тебя не видели… Завтра мы их склеим.


Еще от автора Клод Сеньоль
Сказания о Дьяволе согласно народным верованиям. Свидетельства, собранные Клодом Сеньолем

Крайне интересное исследование знаменитого писателя и собирателя фольклора, в популярной форме представляющее не только Дьявола во французской народной традиции, но и легенды о колдунах, чудовищах, полу-языческих духах, «страшные сказки», выдержки из гримуаров, поверья, заклинания, обряды и молитвы. Книга написана в ироническом ключе и заставит читателя не раз от души рассмеяться.


Трактир в Ларзаке

…Странный трактир заставлял внимательно прислушиваться к малейшему шуму и навевал вопросы по поводу столь необычного места.Кто бы мог подумать, что однажды посетив его, вы останетесь в нем навсегда…Мистического рассказ Клода Сеньоля — величайшего из франкоязычных мастеров "готической прозы".


Оборотень

Я несусь, рассекая тьму, меня гонит пустое… вечно пустое брюхо… Мой голод заставляет людей дрожать от ужаса. Их скот источает аппетитные запахи, наполняя мой проклятый мир.Когда я выйду из этого леса, чьи тысячи застывших лап с кривыми цепкими корнями вцепились глубоко в землю… Когда я со своим неутолимым голодом окажусь меж толстых стен, что человек возвел вокруг своих шерстяных рабов, и выйду на клочок утоптанной земли, я превращусь в быструю и гибкую тень, в черную молнию, дышащую в кромешной тьме… Вздохи мои будут воем, пить я буду кровь, а насыщаться — горами нежной горячей плоти.


Зеркало

«Они мне сказали, что черты мои восстановятся… Они закрепили мои губы… сшили мои щеки… мой нос… Я чувствую это… Они превратили меня в живой труп, вынудили к бегству от самой себя… Но как я могу убежать от той другой, которую не хочу…»Мистического рассказ Клода Сеньоля — величайшего из франкоязычных мастеров «готической прозы».


Чупадор

…Каждое утро ничего не понимающие врачи отступают перед неведомым. Никакого внутреннего или внешнего кровотечения, никаких повреждений капилляров, никакого кровотечения из носа, ни скрытой лейкемии, ни злокачественной экзотической болезни, ничего… Но кровь моя медленно исчезает. Нельзя же возложить вину на крохотный порез в уголке губ, который никак не затягивается — я постоянно ощущаю на языке вкус драгоценной влаги…Блестящий образец мистического рассказа от Клода Сеньоля — величайшего из франкоязычных мастеров "готической прозы".


Матагот

Зловредный майский кот… Зверь с семью запасными жизнями и семью временными смертями… Даже мертвый Матагот не совсем мертв. Тот, кто имеет Матагота, может спокойно умереть, зная, что Матагот продолжает ему служить верой и правдой.Готическая повесть Клода Сеньолья о Матаготе — коте-колдуне из французского фольклора (явного прототипа Кот в Сапогах).…Переплетение мистики и реальности, детали будничного крестьянского быта и магические перевоплощения, возвышенная любовь и дьявольская ненависть — этот страшный, причудливый мир фантазии Клод Сеньоля, безусловно, привлечет внимание читателей и заставит их прочесть книгу на одном дыхании.


Рекомендуем почитать
Иные миры

Это — Чарльз Уильямc. Друг Джона Рональда Руэла Толкина и Клайва Льюиса.Человек, который стал для английской школы «черной мистики» автором столь же знаковым, каким был Густав Майринк для «мистики» германской. Ужас в произведениях Уильямса — не декоративная деталь повествования, но — подлинная, истинная суть бытия людей, напрямую связанных с запредельными, таинственными Силами, таящимися за гранью нашего понимания.Это — Чарльз Уильямc. Человек, коему многое было открыто в изощренных таинствах высокого оккультизма.


Старшие Арканы

Сюжет романа построен на основе великой загадки — колоды карт Таро. Чарльз Вильямс, посвященный розенкрейцер, дает свое, неожиданное толкование загадочным образам Старших Арканов.


Вампир. Английская готика. XIX век

Это — английская готика хIх века.То, с чего началась «черная проза», какова она есть — во всех ее возможных видах и направлениях, от классического «хоррора» — до изысканного «вампирского декаданса». От эстетской «черной школы» 20-х — 30-х гг. — до увлекательной «черной комедии» 90-х гг.Потому что Стивена Кинга не существовало бы без «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда» Стивенсона, а Энн Райс, Нэнси Коллинз и Сомтоу — без «Вампиров» Байрона и Полидори. А без «Франкенштейна» Мэри Шелли? Без «Комнаты с гобеленами» Вальтера Скотта? Ни фантастики — ни фэнтези!Поверьте, с готики хIх в.


Ведьма

Кто не знает Фрица Лейбера — автора ехидно-озорных «Серебряных яйцеглавов»и мрачно-эпического романа-катастрофы «Странник»?Все так. Но… многие ли знают ДРУГОГО Фрица Лейбера? Тонкого, по-хорошему «старомодного» создателя прозы «ужасов», восходящей еще к классической «черной мистике» 20 — х — 30 — х гг. XX столетия? Великолепного проводника в мир Тьмы и Кошмара, магии и чернокнижия, подлинного знатока тайн древних оккультных практик?Поверьте, ТАКОГО Лейбера вы еще не читали!