Меченая - [5]
Он — мой отец, значит, имеет право меня бить, делать со мной что угодно. Я никому не жалуюсь. Но не понимаю, зачем он бьет меня так сильно. Именно это кажется мне самым несправедливым. Я живу в постоянном страхе. В страхе, что я сделаю что–нибудь не так, что меня снова изобьют. В детстве отца часто бил его отчим — он мог поясом исполосовать ему в кровь всю спину, — поэтому он прекрасно знает, что ожидание боли куда мучительнее, чем само страдание. Словно ты идешь по краю пропасти и знаешь: в любой момент земля у тебя под ногами может обвалиться. Падение неизбежно, но тебе неизвестно, что послужит тому причиной и каковы будут последствия.
Тем не менее отец ни разу мне ничего не сломал. У меня вся спина в синяках, тело постоянно ломит, но он редко бьет меня до крови. До тех пор, пока однажды случайно не рассекает мне лоб.
Это тоже произошло дома. Мама ушла на базар, я осталась с отцом. Мы готовили tsampa: добавляли чай, масло, пробовали, что получилось, подсыпали сахар. Это основное кушанье в нашей семье. Каждый раз, когда папа доверяет мне какое–нибудь ответственное дело, я внутренне дрожу от страха. Сейчас я сижу рядом с ним и держу мешок, из которого он пересыпает муку при помощи металлического стаканчика. Все идет хорошо. Но через пару минут его рука задевает мешок, и немного муки просыпается на пол. Он сам виноват, но расплачиваться придется мне.
— Дура. Дурра!
— Папа, прости, прости, я сейчас все уберу…
Отец молниеносно бьет меня по лбу металлическим стаканчиком с острыми краями. По лицу течет что–то влажное и теплое, я погружаюсь в уютное полубессознательное состояние. Нет, я не падаю в обморок, но все вокруг как в тумане. Мне жарко и больно. Кровь течет по лбу, заливает глаза, я пытаюсь вытереть ее руками и шмыгаю носом. Я не осмеливаюсь смотреть на отца, мне стыдно. Я ни в чем не виновата, но заслужила это. Папа каждый день работает, чтобы купить нам муки.
— Прости, папа, мне очень жаль…
Я чувствую себя виноватой, сама не знаю в чем. Отец молча наклоняется надо мной, достает из кармана платок и, прижимая его к ране, пытается остановить кровотечение — скорее грубо, чем нежно, но также очень осторожно. Лицо у него при этом остается совершенно бесстрастным. По прошествии нескольких минут он встает и бросает стакан на пол. Стакан ударяется о землю с глухим стуком, подпрыгивает, а потом подкатывается к моим ногам. Отец выходит из комнаты, ни разу не обернувшись. Я чувствую себя ужасно глупой.
Я никогда не забуду этот день; у меня до сих пор на лбу остался шрам, сантиметра четыре длиной. Я знаю, что люди смотрят па него и гадают, откуда он взялся. Шрам яркой полосой выделяется на моей бритой голове. Иногда меня спрашивают, как я его получила. Вместо ответа я показываю другой шрам, тоже на лбу, — он появился в результате небольшой автомобильной аварии. Я стараюсь никогда не вспоминать об этом периоде моего детства.
Мне больше нравится воскрешать в памяти счастливые моменты, проведенные с отцом, например, когда он решил, что я уже достаточно взрослая и мне пора читать молитвы, или когда брал меня на руки и укачивал как младенца. Папа действительно мог быть замечательным человеком. Все считали его радушным хозяином; его двоюродные братья из Тибета, бежавшие в Индию, всегда знали, что если они придут в наш дом, то их обязательно встретят отменным угощением. Эти моменты кажутся настолько яркими, что иногда я могу расплакаться, вспоминая о том времени. А плохие воспоминания словно укутаны густым туманом, они меня почти не трогают.
2 Младшая сестра Брюса Ли
Мама скоро родит мне второго младшего брата. Ей трудно передвигаться, имея огромный живот, поэтому я делаю все возможное, чтобы ей помочь. Однажды утром она поднимает мешок риса (нам принесла его жена маминого брата) — и вдруг складывается пополам, а потом падает на колени. Низ ее платья быстро темнеет. Мама кладет руку на живот и кричит:
— Помо, начинается, начинается, скорее приведи отца!
Но я не хочу никуда идти, я хочу остаться рядом с ней.
Незадолго до этого к нам в гости приехала теща моего старшего брата Лоду Кунчапа, первого папиного сына. Она сразу же укладывает маму на циновку. Я стою рядом, прямо перед мамиными ногами, и все вижу. Никто не додумался сказать мне, чтобы я вышла. Я уже один раз видела, как на улице щенилась собака, но тут все совсем не так. Столько крови, столько криков, у меня голова кружится от страха за маму. Но я не хочу лишиться чувств. Мама закатывает глаза, а мне кажется, что все вокруг окрасилось в красный цвет: ее лицо, живот, кровать и то, что появляется у нее между ног. Я смотрю на эту женщину в луже крови, теряющую сознание от боли, и не узнаю в ней свою любимую маму. Головка не выходит. Соседка хватает маленькие скользкие ножки: мой брат выходит попой вперед. Мне уже семь лет, и я прекрасно знаю, что это может очень плохо кончиться. Меня трясет. Папа заходит в дом и бросается к маме. Он пытается ей помочь, но я ясно вижу, что он толком не знает, что надо делать.
— Нужно отвезти маму в больницу, папа, пожалуйста, отвези маму в больницу!
— Все тибетские женщины рожают дома, я не вижу причин для того, чтобы делать исключение!
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Герой книги — выдающийся полярник Руал Амундсен. Он единственный побывал на обоих полюсах Земли и совершил кругосветное плавание в водах Ледовитого океана. Прошел Северным морским путем вдоль берегов Евразии и первым одолел Северо-Западный проход у побережья Северной Америки. Блестящий организатор, на пути к Южному полюсу безошибочно выбрал собачьи упряжки и уложился в сжатые сроки, пока трудности не ослабили участников похода. Фигура исторического масштаба, опыт которого используют полярники до сего дня.Однако на вершине жизни, достигнув поставленных целей, герой ощутил непонимание и испытал одиночество.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Владимир Дмитриевич Набоков, ученый юрист, известный политический деятель, член партии Ка-Де, член Первой Государственной Думы, род. 1870 г. в Царском Селе, убит в Берлине, в 1922 г., защищая П. Н. Милюкова от двух черносотенцев, покушавшихся на его жизнь.В июле 1906 г., в нарушение государственной конституции, указом правительства была распущена Первая Гос. Дума. Набоков был в числе двухсот депутатов, которые собрались в Финляндии и оттуда обратились к населению с призывом выразить свой протест отказом от уплаты налогов, отбывания воинской повинности и т. п.