Меч Вайу - [13]

Не меньший, если не больший восторг можно было прочитать на обветренных бородатых лицах бывалых воинов, плотной стеной окруживших образцы оружия. Переливающиеся холодными искрами обоюдоострые акинаки лежали рядом с ножнами на самый взыскательный вкус – от недорогих кожаных, украшенных бронзовыми пластинами, до изготовленных из ценных пород дерева с золотой чеканной обивкой. Боевые топоры на резных деревянных топорищах соседствовали с круглыми и овальными щитами из толстенной бычьей кожи с приклепанными железными и бронзовыми пластинами. Из горитов выглядывали тугие луки; здесь же лежали наконечники стрел, дротиков и копий, бронзовые и железные шлемы, греческие кнемиды[31], покрытые позолотой, конские налобники и другие предметы лошадиной сбруи. Были здесь и кольчуги, и широкие, окованные металлическими пластинами боевые пояса, защищавшие в бою живот воина, и даже небольшие точильные камни в железных и бронзовых оправах – неизменная принадлежность любого сколота-дружинника.

Внимание Лика привлекла маленькая группа людей во главе со сборщиком податей – важно вышагивая на коротких, толстых ногах, тот неторопливо приближался к торжищу. Встречные при виде сборщика податей торопились отвернуть в сторону, с поклоном освобождая ему дорогу. Он с невозмутимым видом принимал эти знаки внимания, но иногда его лицо кривилось от сдерживаемой ярости, он ругался сквозь зубы и шнырял помутневшими от злости глазами по толпе, как будто старался отыскать в людском водовороте причину своего отнюдь не безоблачного настроения.

Навстречу ему поспешил высокий рыжебородый купец и, склонившись с подобострастной улыбкой, что-то заворковал вполголоса. Сборщик податей одобрительно кивнул в ответ и, сопровождаемый свитой, направился к небольшой походной юрте купца. Оставив сопровождающих у входа, он зашел внутрь; за ним поспешил и купец.

– Вина! – потребовал сборщик податей, грузно усаживаясь на туго перевязанный тюк с тканями.

– Эй, слуги! – крикнул купец и хлопнул в ладони.

Вбежал раб, выслушал приказание хозяина, вышел и вскоре принес небольшую амфору.

Проворно откупорил ее, налил вино в кратер и уже хотел добавить туда воды, но его остановил купец.

– Пошел прочь! – прикрикнул он на раба, заметив недовольную гримасу гостя.

Сам до краев наполнил позолоченный кубок вином и с поклоном протянул сборщику податей. Себе же налил из кратера, предварительно разбавив вино холодной ключевой водой. Сборщик податей одним махом опрокинул довольно вместительный кубок в рот и, крякнув от удовольствия, вытер губы полой плаща. Купец, внимательно наблюдавший за ним, презрительно ухмыльнулся, но тут же спрятал улыбку в рыжей бороде и неторопливо отхлебнул из своей чаши.

– Хорошее вино, Афеней, – промолвил сборщик податей и подвинул чашу к купцу; тот снова ее наполнил.

– Для тебя старался, о мудрый, – нараспев ответил купец и добавил: – Это лучшее вино у эллинов, делосское. Большие деньги за него платил.

– Ну-ну, не прибедняйся, – коротко хохотнул сборщик податей. – А вина пили мы и получше этого.

– Клянусь Зевсом, это лучшее вино! – загорячился купец.

– Успокойся, Афеней, вино и впрямь отличное, – примирительно сказал сборщик податей. –

Надеюсь, у тебя найдется амфора и для меня?

– Как же, как же, конечно! – заторопился Афе- ней. – Я привез тебе подарки. Смотри!

И он развернул перед сборщиком податей объемный тюк. Тот жадно посмотрел на богатые дары и, стараясь скрыть свое восхищение, милостиво кивнул.

– И две амфоры вина, – испытующе поглядывая на него, сказал Афеней.

– Прекрасно, – повеселел сборщик податей и, выпив очередную порцию, сказал: – А теперь давай поговорим о пошлине.

– А что говорить? Мне кажется, все давно извест- но… – ответил купец, насторожившись.

– Э-э, нет. Афеней. Другие нынче времена. И цены на наши товары у вас возросли. Мы это знаем.

– Так сколько же ты хочешь?

– С амфоры вина – один диобол[32], с амфоры оливкового масла – обол[33], за медимн[34] пчелиного меда – тетробол…[35]

– Это же грабеж! – простонал купец, хватаясь за голову.

– И въездная пошлина пятьдесят драхм[36], – безжа-лостно отчеканил сборощик податей. –

Остальное скажут тебе мои помощники.

– А пшеница?

– Пшеницы ты не получишь, таков приказ вождя. Только мед, меха, кожи, воск, соленую рыбу и шерсть.

– Ты меня разоряешь! – завопил купец. – Что я привезу в Ольвию? Меня там засмеют! Мне нужен хлеб! Зря я, что ли, тащился сюда в ваши богами забытые места? Чем я буду платить своей охране?

– Меня это не касается, – сухо ответил сборщик податей и поднялся. – Повторяю – так решил Марсагет. Если хочешь, спроси у него. Я только выполняю свой долг.

– Ладно. Спрошу, – неожиданно спокойно ответил купец и, понизив голос почти до шепота, сказал: – Мне нужно с тобой поговорить. Только не сейчас и не здесь – к кошме тоже уши пришиты…

– О чем поговорить? – вытаращился на него сборщик податей.

– Тебе привет от царя Гатала, – склонившись к его уху, еле слышно прошептал Афеней.

Сборщик податей отшатнулся от него с такой быстротой, словно ему сунули под нос змею; побледневшее лицо толстяка вмиг покрылось испариной.

– Успокойся! – с силой сжал его локоть Афеней. – Узнаешь? – показал золотое кольцо- печатку в виде египетского жука-скарабея.