Меч Ронина - [32]

Дан смотрел на лучившегося довольством Масакадо и понимал: тот не станет мстить за Хидэери. Для него война, ранение, предательство – далекое прошлое. И можно ли осуждать человека, который хочет мирной и спокойной жизни? Он спросил:

– А знаешь ли ты о ком-нибудь из наших?

Масакадо кивнул:

– В Эдо живут шесть человек. Двое поступили на службу к Токугава и получили прощение. К ним не ходи. Трое подались в ремесленники, один – в торговцы. Тоже вряд ли согласятся мстить за господина. Доходили до меня слухи еще о четверых. Помнишь Такэнаку Сузаки?

– Как не помнить. Серьезный был самурай.

– Говорят, он стал ронином, отправился в изгнание, но теперь вернулся в Эдо. И промышляет разбоем. Сегун объявил награду за его поимку, но Сузаки неуловим. С ним еще трое из наших, только не знаю, кто именно. Но так говорят…

– Если ронин занимается разбоем, значит, это человек без чести и совести. Такие мне не нужны.

– Они грабят только богатых, – возразил Масакадо. – И я слышал даже о том, что раздают деньги бедным.

«Японский Робин Гуд, интересно», – Дан задумался. Может быть, и стоит отыскать этого Сузаки. Тем более что, скорее всего, три самурая, что с ним, – те самые, которых Акира уговорил отправиться в Эдо для мести. Но это потом. Пока надо позаботиться о девушке.

– Если придется, ты спрячешь в своем доме Кумико? Ты мне поможешь?

– Кумико, – протянул друг, – дочь господина…

Взгляд его обратился на выпуклый живот жены, которая вошла в комнату с кувшином сакэ. Дан все понял без слов. Своя женщина дороже чужой. И здесь он тоже не осуждал Масакадо. Только вот не знал, что предпринять теперь, когда ему отказали в поддержке.

– Что, Акира, не вышло? – Дан шагал прочь от дома Масакадо, когда ворон опустился ему на плечо. – А ведь я предсказывал…

– Ты б лучше помог, чем каркать, предсказатель гребаный! – по-русски рыкнул Дан.

Карасу понял:

– Ты неправильно действуешь, Акира. Или не Акира. Но все равно неправильно.

– Ну так подскажи, как нужно!

– Я говорил тебе: судьба недаром сталкивает тебя с Миямото Мусаси. Вот у кого учиться и учиться. Как думаешь, ему нужны соратники?

Дан пожал плечами. Было очевидно: Миямото – одиночка, интроверт, псих и неуравновешенная личность.

– Правильно, – подтвердил Карасу. – Не нужны. Но если бы вдруг понадобились, полагаешь, кто-нибудь смог бы отказать в помощи?

Дан представил Масакадо, отказывающего великому мечнику. Картинка не складывалась. Вернее, виделся совершенно определенный финал в виде отрубленной головы Тайра.

– Нет, не только из страха, – поправил тэнгу. – В Миямото есть качества, необходимые вожаку. Сила, смелость, а главное, неприятие отказа. Ты же, Акира, как паутинка в холодном осеннем воздухе, слишком трепетен и нежен.

– Очень поэтично, – буркнул Дан. – А может, пояснишь без красивых метафор?

– Ты силен. Физически. Ты вынослив. Телесно. Но в тебе нет достаточной силы духа, необходимой, чтобы повести за собой людей. Ты не вожак, Акира. Ты мощный, но рядовой член стаи.

«Творческий исполнитель», – перевел Дан на привычный ему язык.

– Тебе нужно знамя, Акира. Знамя ведет людей за собой.

Дан откровенно заржал, представляя себя размахивающим яркой тряпкой на древке.

– Как же ты глуп, Акира! – с досадой прохрипел Карасу. – Неужели не понимаешь? Это образное сравнение! Знамя – символ. Символ силы, правоты и уверенности. Знаменем может быть идея, надежда, святая убежденность в чем-либо. Знаменем может быть знатный род, семья, великий человек. Или великий предмет.

– Так что из этого мне выбрать, сэнсэй? – издевательски спросил Дан.

– Может быть, меч из звездной пыли? – вопросом ответил тэнгу.

Лихорадочно порывшись в памяти Акира, Дан извлек старую легенду. Мечи, выкованные из звездной пыли, были непобедимым оружием. Они не тупились, не ломались, не ржавели. И вручались только великим воинам. Легенда гласила, что обладателем такого меча был полководец Минамото-но Есицунэ, гениальный стратег и тактик.

– Допустим, – недовольно сказал он. – И где же мне взять этот самый меч?

– Может быть, надо лучше слушать сэнсэя? – проворчал Карасу. – Мечи из звездной пыли куются только в одном месте. В кузнице на вулкане, в лесу тэнгу. Только мой народ обладает этим великим знанием.

– Но с чего ты взял, что тэнгу дадут мне такое оружие?

– С того, глупый ты человек, что я тоже тэнгу! Дали же они мне зелье, чтобы исцелить твои раны! Мы идем в мой лес или не идем? Или ты будешь продолжать бесплодное хождение по домам бывших друзей, оплакивая утраченную любовь?

– Хорошо, – согласился Дан. – Но для начала я найду Кумико.

Он вернулся в дом Сато и еще несколько дней провел там, в возлияниях, которым предавались хозяин с Миямото. У пьяненького чиновника удалось выяснить, где находится самый лучший публичный дом Эдо. Дан небезосновательно предполагал, что юную невинную девушку знатного рода продали именно туда. Тем более что Сато рассказывал про какую-то Кумико, которая прославилась на всю столицу изысканным обхождением и искусностью в любви. «Бедная Настя», – вздохнул Дан. Если, как он чувствовал интуитивно, подруга находилась в теле Кумико, что ей пришлось пережить? Об этом и думать не хотелось. Кстати, Дан никак не мог сообразить: стоит ему ревновать или нет? Ведь тело не Настино, чужое. Но логика логикой, а он ничего не мог с собой поделать. Стоило только представить, как девушку, в теле которой заперта его подруга, трахает какой-то ублюдок, он начинал скрипеть зубами. Хотелось бить, крушить и душить.