Меч Республики - [200]

Но так происходит в обычное время, покуда центральная власть и «кухня власти» сильны. В кризисный же период влияние регионов усиливается, местные элиты начинают тянуть на себя властное одеяло, пытаются торговаться, играть в автономию. Проводить любые решения через Совет оказывается неимоверно сложно, а советники ещё и требуют отчёта от вроде бы подчинённой им «исполнительной власти» И вот уже сложившаяся «кухня власти» оказывается безвластной. Регионы тянут на себя, флот терпит одно поражение за другим, всё валится из рук.

Сопротивление могло использовать эту растерянность, добившись атомизации Совета Литании. Чтобы все делегаты кричали о независимости. За ними реальная местная власть, местные элиты, избиратели наконец, «кухня власти» им только мешала бы на этом «параде суверенитетов». Можно было выбрать эту стратегию, и попытаться разорвать Литанию через местные элиты, то есть использовать Совет для усиления грызни региональных элит и центра. Но результатом подобного решения могло оказаться одно: развал Литании. Этого нельзя было допустить. Именно поэтому был выбран вариант, когда используется объединяющая, а не разрушительная роль Совета. Ударив по Правительству, мы не собирались оставлять ситуацию в подвешенном состоянии.

Что было нужно сделать, чтобы обернуть ситуацию в нашу пользу? Нужно было добиться незамедлительного назначения нового состава Правительства. Люди на улицах, скандирующие лозунги об отставке Правительства — это удар не только по сторонникам действующего Правительства. Тот же глава Совета сейчас, после увиденных картинок, уже пребывал в культурном шоке. Он не привык общаться с избирателями так, на улице. Когда они ощущают свою собственную силу в толпе. Гудящая толпа позволила ему почувствовать настроение масс, ощутить, что если не скинуть Правительство сейчас, последствия могут оказаться катастрофическими — для самого Совета, да и для всей Литании. Но кто-то же должен при этом обеспечить порядок? Успокоить людей на улицах? Тут же остро вставала проблема формирования нового Правительства, на которое можно будет скинуть всю эту жуть, доставшуюся от его предыдущего состава. Через заполонившие подступы ко Дворцу Совета толпы народа это должно было дойти до каждого присутствующего в зале. Потому что иначе каждый советник мог вообще не дожить до вечера — слишком свежи у всех в памяти недавние народные суды над чиновниками и убийства советников. Конечно, многие были здесь в виде голограмм, но были и живые люди. И вот живые-то теперь оказывались первыми и самыми ярыми сторонниками немедленного избрания нового состава Правительства. То есть самые ярые сторонники действующей власти, ощущавшие себя до того под её защитой, вмиг оказались на противоположной стороне — лишь бы кто-то унял эти слепые бунты, погасил накал страстей в столице.

Одновременно никому и в голову не пришло воспользоваться ситуацией, чтобы заявить о местном суверенитете той или иной звёздной системы — для этого нужно банально выжить, а при подобном раскладе на улицах гарантировать безопасность советникам никто не мог. До их собственных систем слишком далеко. Да и растерялись советники. Даже те, что были в виде голограмм. Психология — сильная штука. Бушующие толпы на улице давили на разум почище каких-то далёких избирателей и представителей местных элит. Толпы на улицах стали тем фактором, который одновременно ударил по двум зайцам: по «кухне власти» и по всем присутствующим в зале её сторонникам, поставив их под угрозу народной расправы, и по сторонникам сепаратизма, которые банально не успели сориентироваться, растерялись.

Начались выступления. Во многих речах сквозила неуверенность, растерянность. Только Энни Гиннес откровенно наслаждался ситуацией; лишь впитав каждую из пронизывающих зал эмоций, он заявил о готовности взять на себя всю полноту ответственности. Заявил о том, что лояльные ему силы готовы немедленно начать операцию по наведению в столичном мегаполисе порядка. О том, что он сам сейчас находится в городе, вместе со своими сторонниками, и готов работать с народом непосредственно. Многие делегаты восприняли его как некоего миссию. Как избавителя. Хотя, конечно, ни о какой вере речи не шло, не тот контингент. Просто здоровый прагматизм. Никто другой из членов Совета не был готов к подобному героическому шагу, посему на него просто спихнули основные проблемы, после чего вздохнули с облегчением. Такого единства, как сейчас, в Совете Литании не возникало ещё никогда. Только двое воздержались, остальные голосовали за нового Председателя, и на лицах людей проступало нешуточное облегчение. Гиннес, пользуясь ситуацией, тут же выдвинул на утверждение кандидатуры членов Правительства. По большому счёту, их утвердили, даже не вникая в детали списка, настолько советников пригвоздила к креслам ситуация на улицах, да и прошлые события народного возмущения сыграли свою роль.

Вообще же, толпы людей на улицах сыграли неоднозначную роль. Они вообще появились только благодаря тому, что их вовремя не разогнали. А не разогнали их из-за заседания Совета. И они же, эти толпы, повлияли на советников, вынудив их принять нужное организаторам массовых выступлений решение. Круг замкнулся.