Меч полководца - [15]

Литвин-Седой подвел Фрунзе к Владимиру Ильичу Ленину:

— Вот юноша, о котором я вам говорил.

— Расскажите об Иваново-Вознесенской стачке, — попросил Ленин.

Фрунзе начал рассказывать. Он заметил, что Ленин короткими точными вопросами будто ставил вешки на пути его рассказа. Потом он видел Ленина в спорах с идейными противниками, с теми, кто струсил, кто считал, что не надо было браться за оружие. Противники Ленина говорили словами круглыми и гладкими, как шары. Ленинские ответы были острыми, угловатыми, колючими — они врезались в память.

Это были снова споры о путях. И в этих спорах Фрунзе был с Лениным во всем. Решил, что будет идти за Лениным всегда, всю жизнь.

Владимир Ильич Ленин запомнил юношу из Иваново-Вознесенска, самого молодого среди делегатов съезда. Когда Фрунзе рассказывал Ленину о боях на Пресне, невозможно было не заметить, с какой заинтересованностью, с каким пониманием говорил он о военных действиях, о тактике, об оружии. И Владимир Ильич сказал ему:

— Вам надо изучать военное дело. Революции нужны свои офицеры.

АРСЕНИЙ

За поимку Трифоныча была обещана высокая награда. Усерднее всех охотился за наградой старший стражник полиции Никита Перлов. Ему удалось разузнать, что Трифоныч как будто перебрался из Иваново-Вознесенска в Шую.

В последнее время стало считаться, что из всех окрестных городов Шуя — самый беспокойный. Ткачи то и дело объявляли стачки, держа хозяев в страхе. Так что были у Никиты Перлова причины искать здесь Трифоныча. Увидел на улице незнакомого молодого человека — и сразу:

— Ты кто таков? Давай документы.

…Молодой человек пошарил по карманам, достал бумаги:

— Корягин Иван Яковлевич. Приехал по торговым делам.

Перлов придирчиво перелистал документы, поглядел на свет. Все было в порядке. Обозрел Корягина, чтобы запомнить: лицо широкое, вроде чуть оспой тронуто, глаза то ли серые, то ли голубые, держится спокойно, даже весело. Самостоятельный человек, швейными машинами фирмы «Зингер» торгует.

— Можете идти, — сказал Перлов, переходя на вежливый, даже почтительный, тон. — Желаю вам успешно торговать! Себе и хозяевам не в убыток.

— Благодарствую! — важно ответил Корягин.

А Трифоныч Перлову никак не попадался. Однако кое-какие слухи все же дошли.

— Трифоныч уехал, — доложил Перлов начальству. — По приказу своего комитета.

— Кто же тогда действует на фабриках? Чьи в городе листовки?

— Новый у них агитатор появился. Зовут Арсений. Трифоныч, говорят, постарше был, а этот молодой.

— За Арсения будет та же награда, что за Трифоныча.

Перлов ночей не спал — боялся, что награду получит не он, а кто-нибудь другой. От усердия старшему стражнику даже начало мерещиться. Как-то вечером он встретил на улице Шуи компанию гимназистов. Они уже мимо прошли, когда Перлову вдруг ударило в голову: один из гимназистов — вылитый Корягин, тот самый, что приезжал по торговым делам. На другой день стражник все утро проторчал напротив мужской гимназии, но ничего подозрительного не обнаружил, если не считать, что сверху из окна влепили ему в лицо мокрой скисшей тряпкой, которой вытирают доску…

Став Арсением, Михаил Васильевич Фрунзе вскоре заметил, что это редкое и красивое имя никто не воспринимает как партийную кличку. «Трифоныч» было кличкой. «Арсений» приросло, как собственное, настоящее имя. Близкие друзья стали звать его Арсюша.

Что полиция его ищет, Арсений, конечно, знал. Погоня за ним шла, как в детской игре: «холодно, горячо». В игре тому, кто искал спрятанную вещь, кричали: «Холодно!» — значит он был далеко от спрятанного. А потом: «Тепло! Еще теплее! Еще, еще! Горячо».

Арсений был уверен, что для полиции пока еще «холодно».

Перлов столкнулся с ним носом к носу — не узнал.

Другой полицейский чин торчал на рабочем собрании и не заметил, что и Арсений там. Спохватился только тогда, когда увидел Арсения на трибуне, а задержать — рабочие не дали.

На митинге, на собраниях рабочих кружков — всюду появлялся неуловимый Арсений. И вся рабочая Шуя его знала, вся Шуя его берегла. По сей день живут в этом городе предания о том, как Арсений уходил от полиции.

РАССКАЗЫ ОБ АРСЕНИИ, ЗАПИСАННЫЕ В ШУЕ

Арсений часто ночевал в доме рабочего Личаева. Однажды он пришел очень поздно. Хозяйка заохала: как устроить гостя поудобнее. А в доме, ясное дело, теснота. Кроме хозяев, еще и квартиранты.

— Яс ребятишками лягу, — сказал Арсений. Он дружил со смышлеными мальчишками, приносил им книги и леденцы.

— Они у меня на полу спят, — смутилась хозяйка.

— Значит, не жарко будет, — рассмеялся Арсений.

Ребята спали мало того что на полу — под стол залезали, чтобы впотьмах на них не наступили. Арсений полез к ним под стол.

Ночью постучала полиция. Хозяйка открыла дверь, зажгла тусклый светлячок. Полицейские обшарили нары, на которых спали квартиранты, слазили на полати. А под стол к ребятишкам и не заглянули.

Зима в Шуе всегда была голодной. В окрестных деревнях хлеба не хватало даже до дня Аксиньи-полухлебницы (был в крестьянском календаре такой день — как раз посередь зимы). И мужики подавались на фабрики. Топтались в лаптях на снегу у ворот, готовые на любую плату. А меж тем городские торговцы все набавляли и набавляли цену на хлеб.