Меч над Москвой - [13]

Когда Конев вошел в кремлевский кабинет Сталина, увидел сидящими за столом для заседаний Молотова, Калинина, Микояна, Шапошникова и Хрулева. Сталин, поздоровавшись с Коневым за руку, пригласил его садиться, сказав при этом:

— Сейчас закончим разговор и будем слушать вас, товарищ Конев.

Маршал Шапошников неторопливо складывал развернутую на зеленом сукне стола карту, был хмур и сосредоточен, как, впрочем, и все остальные, находившиеся в кабинете, и генералу Коневу нетрудно было догадаться, что перед его появлением здесь обсуждали трагические события на Юго-Западном фронте.

— Так что вы еще предлагаете? — спросил Сталин у генерала Хрулева — начальника Главного управления тыла Советской Армии (он же был и заместителем Наркома обороны СССР).

— Мы еще вносим на ваше рассмотрение предложение об организации ста гужевых транспортных батальонов — по двести пятьдесят пароконных повозок в каждом, — сказал Хрулев, открыв перед собой папку с документами.

— Чудеса, да и только! — Сталин невесело засмеялся. — Мы каждый день принимаем меры об ускорении производства новых танков, самолетов, орудий, тягачей, а вы хлопочете о повозках.

— И о санях, товарищ Сталин, — без тени смущения добавил Хрулев.

Сталин пристально взглянул на него, опять глухо засмеялся и после паузы спросил:

— А что говорят по этому поводу в Главном управлении формирования и укомплектования войск?

— Неодобрительно говорят! — с сердитостью в голосе ответил Хрулев. — Начальник управления товарищ Щаденко иронизирует и злостно критикует нас! Не понимает, что в распутицу и особенно зимой транспортные батальоны будут незаменимой подмогой войскам! Этому учит опыт Первой мировой, гражданской, да и финской войн!

Сталин пытливым взглядом пробежался по лицам присутствовавших в кабинете. Первым откликнулся Калинин:

— По-моему, разумное предложение!.. Впрочем, — продолжил Михаил Иванович, — от товарища Хрулева легковесных предложений можно и не ожидать. Знаю его со времен Октябрьской революции, когда я работал комиссаром городского хозяйства Петрограда, а он был комендантом революционной охраны Порховского района… Потом не раз встречались в Первой Конной армии…

— Не будем предаваться воспоминаниям! — резковато прервал Калинина Сталин. — Какие будут суждения по существу вопроса?

— Я поддерживаю предложение товарища Хрулева, — спокойно произнес Микоян. — К производству повозок и саней предлагаю подключить Наркомат лесной промышленности, промкооперацию и местную промышленность. Беру это на себя…

Затем было обсуждено еще одно предложение Сталина — об учреждении орденов Суворова и Кутузова для награждения командиров частей, соединений, командующих армиями, фронтами, начальников штабов и других командиров, отличившихся в ведении боевых действий. Хрулеву было поручено разработать статус этих полководческих наград.

Наступил черед докладывать, генерал-лейтенанту Коневу — о положении на Западном фронте. Иван Степанович всей силой воли подавлял в себе волнение: ведь впервые в качестве командующего таким количеством армий излагал он Ставке свое понимание общей оперативной ситуации на главном, угрожающем Москве стратегическом направлении, давал свои оценки сил противоборствующих сторон, высказывал предположения о замыслах немецко-фашистского командования и о наших возможностях и невозможностях парирования несомненно грядущих ударов неприятельских, войск. Почти не глядя на распластанную на столе топографическую карту, исчерченную красными и синими карандашами, и не отрывая глаз от лица Сталина, прохаживавшегося рядом по ковру, Конев доказательно обосновывал необходимость без промедления усиливать его фронт войсками и техникой.

Заканчивая доклад, Иван Степанович ощутил по спокойствию Сталина и грустной задумчивости маршала Шапошникова, что, видимо, не произвел на них должного впечатления своим докладом, может, именно потому, что очень желал этого. Обсуждения задач фронта и усиления его боевых возможностей не получилось. Никто ничего не сказал, не встревожился и по поводу того, что фашистские войска вот-вот могут перейти в наступление.

Когда Конев умолк, Сталин остановился перед ним и, глядя ему в глаза, наставительно изрек:

— Еще Флавий Вегеций, римский военный историк и теоретик, утверждал, что, кто желает получить в войне благоприятный результат, пусть ведет ее, опираясь на искусство и знание, а не на случай… Генштаб занимается Западным фронтом. Но мы очень надеемся и на вас, товарищ Конев, на ваши военные знания, ваш опыт, твердость и решительность вашего характера. Желаем вам успехов…

В штаб фронта генерал-лейтенант Конев возвращался со смешанным чувством неудовлетворения и приподнятости. Последнее брало верх: все-таки верят в него как полководца. И даже то обстоятельство, что на заседании Ставки Верховного Главнокомандования непонятно почему не обсуждались конкретные задачи Западного фронта, постепенно приобретало в сознании Ивана Степановича особый смысл: Москва надеется, что он, Конев, эти задачи хорошо понимает сам и сумеет вместе со своим штабом принять необходимые меры в предвидении близившихся грозных событий.