Меч королей - [19]

Мы уехали на следующий же день.

Я вообще не намеревался ехать на юг по дороге, но хотел, чтобы любой соглядатай при дворе Сигтрюгра повторил мои слова. У Этельхельма имелись шпионы в окружении Сигтрюгра, и я хотел, чтобы он наблюдал за римскими дорогами, ведущими из Нортумбрии на юг, в Уэссекс.

Я поехал в Эофервик, поскольку знал, что обязан поговорить с Сигтрюгром, но Берг тем временем привёл Спирхафок вдоль побережья в небольшую гавань на северном берегу Хамбра, где и ждал нас.

Ранним утром после нашей с Сигтрюгром встречи, всё ещё отвратительно себя чувствуя из-за эля и вина, выпитых накануне вечером, я вывел пятерых людей из города. Мы поскакали на юг, но едва бастионы Эофервика скрылись из виду, повернули на восток и тем же вечером нашли Спирхафок с командой из сорока человек, покачивавшийся на якоре в волнах отлива. На следующее утро я отправил шесть человек отвести наших коней назад, в Беббанбург, а с остальными вышел в море на Спирхафоке.

Этельхельм, конечно, узнает, что мы были в Эофервике, и ему скажут, что мы покинули город через южные ворота. Скорее всего, он решит, что мы направились в Мерсию, к Этельстану, но будет в недоумении из-за того, что со мной всего лишь пять человек. А мне хотелось, чтобы он беспокоился и искал там, где меня нет.

О наших планах я не сказал ни Эдит, ни сыну, ни даже Финану. Эдит с Финаном ожидали, что я поеду на юг лишь после смерти Эдуарда, но я спешно уехал, хотя король был ещё жив.

— Что сказал тебе тот священник? — спросил Финан, когда Спирхафок шёл вдоль берега на юг, с летним ветром.

— Сказал, что я должен отправиться на юг.

— И что мы там станем делать, когда доберёмся? — поинтересовался Финан.

— Хотел бы я знать.

Он усмехнулся.

— Сорок человек, — он кивнул на людей, сбившихся в чреве Спирхафока, — вторгнутся в Уэссекс?

— Больше, чем сорок, — ответил я и замолк.

Я смотрел на море, оно сверкало под солнцем, омывая гладкие борта Спирхафока. Лучшего дня и желать невозможно. Ветер гнал корабль вперёд, нас несло море, пронизанное солнечным светом, гребни небольших волн украшала белая пена. Такая погода, должно быть, хороший знак, но меня не оставляла тревога. Я отправился в путь под влиянием порыва, ухватился за то, что казалось возможностью, а теперь меня одолевали сомнения. Я коснулся молота Тора на шее.

— Тот священник, — сказал я Финану, — привёз мне сообщение от Эдгивы.

Он на миг растерялся, а потом припомнил это имя.

— Лавандовые сиськи!

Я чуть улыбнулся, вспоминая, как когда-то сказал Финану, что сиськи Эдгивы пахнут лавандой. Эдит рассказывала, что многие женщины настаивают бараний жир на лаванде и втирают в грудь.

— Это точно, у Эдгивы сиськи пахнут лавандой, — подтвердил я, — и она просит нашей помощи.

Финан воззрился на меня в изумлении.

— Боже милостивый! — наконец сказал он. — Во имя Господа, что же это мы делаем?

— Идем искать Эдгиву, что же ещё, — ответил я.

Он продолжал таращиться на меня.

— Почему мы?

— А кого, по-твоему, ей еще просить?

— Да кого угодно!

Я покачал головой.

— У неё мало друзей в Уэссексе, и вообще нет в Мерсии и Восточной Англии. Она в отчаянии.

— Но почему она просит о помощи именно тебя?

— Потому что знает — я враг её врага.

— Этельхельма.

— Который её ненавидит, — подтвердил я.

Эту ненависть нетрудно понять. Эдуард встретил Эдгиву ещё будучи в браке с Эльфлед, сестрой Этельхельма и матерью Этельвирда. Новая женщина, более юная и хорошенькая, выиграла соперничество, заняла место Эльфлед в королевской постели и даже убедила Эдуарда назвать её королевой Мерсии. И, что вызвало особую ненависть Этельхельма, подарила Эдуарду ещё двоих сыновей, Эдмунда и Эдреда. Оба мальчика считались принцами, но старший, Эдмунд, претендовал и на престол, ведь, как некоторые считали, Этельстан — незаконный сын, а Этельвирд, как многие понимали, слишком глупый, жестокий и ненадёжный, чтобы стать следующим королём. Этельхельм догадывался, какая опасность грозит будущему его племянника. Вот почему Эдгива в отчаянии отправила того священника в Беббанбург.

— Она знает, как Этельхельм задумал с ней поступить, — объяснил я Финану.

— Знает?

— У нее есть шпионы, как и у него, и она сообщила, что как только Эдуард умрет, Этельхельм хочет отвезти ее в Вилтунскир и поместить в монастырь, а ее сыновей воспитать в своем доме.

Финан уставился на летнее море.

— Подразумевая, — медленно произнес он, — что мальчишкам просто перережут глотку.

— Или они умрут от какой-нибудь болезни.

— Так что мы будем делать? Спасать ее?

— Спасать ее, — согласился я.

— О Господи! Ее защищают королевские войска! А Этельхельм караулит ее словно ястреб.

— Она уже спаслась, — заметил я. — Эдгива с детьми поехала в Кент. Она сказала мужу, что хочет помолиться за него в усыпальнице Святой Берты, но на самом деле намерена собрать войска, которые защитят ее и сыновей.

— Святый боже! — пораженно произнес Финан. — И за нее пойдут воевать?

— А почему нет? Вспомни, ее отец — Сигехельм.

Сигехельм был олдерменом Кента, пока не погиб, сражаясь с данами в Восточной Англии, и обладал немалым богатством, хотя и не таким, как у Этельхельма, а сын Сигехельма Сигульф унаследовал богатство и воинов отца.