Меч князя Буй-тура - [5]

И хотя в те царско-императорские времена, как и в теперешние, демократические, чиновники занимались казнокрадством, приворовывая, кто — по малости, а кто — и по крупности, это не помешало тому, что уже в 1904 г. этот музей, получивший название «Курский историко-археологический и кустарный» стал функционировать. Позаботились меценаты — местные дворяне и купцы, а также курская интеллигенция, в том числе и Николай Иванович Златоверховников, ставший первым директором музея, и члены Курской губернской ученой архивной комиссии.

Правда, музей функционировал пока что для узкого круга лиц, так как шло непрерывное пополнение его фондов и обустройство экспозиций. Но 18 января 1905 г. он уже был открыт для широкой публики. И уже в этот год его посетили более 5600 человек, как сообщают пожелтевшие страницы журнала посещений. К слову сказать, и журнал этот стал в наши дни одним из экспонатов музея, а в Курске той поры со всеми его слободками проживало около 80 тысяч человек.

Революционные события 1917 года и последовавшая затем гражданская война много чего повернули и перевернули в социальном укладе Курска и курян. Но музея почти не тронули, если не считать того, что в 1919 году красноармейцы, расквартированные в здании «Присутственных мест», где находился музей, по неосторожности, а, возможно, по нашей всегдашней и всеобщей российской халатности и безалаберности, допустили пожар. Ибо только у нас могла возникнуть поговорка: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем».

Часть экспонатов, конечно, сгорела, но большинство красноармейцы, «проявив самоотверженность», как писалось на страницах газет той поры, спасли. Здание же сильно пострадало и пришлось под музей подыскивать новое.

Ох, уж эти российские пожары! Тогда горели и теперь, век спустя, вновь горим… Тогда в Курске сгорело одно здание, теперь же — выгорел весь центр России. Чудеса в решете! Да и только.

Январь 1920 года для музея ознаменовался тем, что он и его «младший брат» Музей искусств после пожара перекочевали в здание банка Филипцева — подвинули, потеснили буржуя, давая дорогу культуре на радость пролетариату.

В 1922 году музей был переименован из Курского губернского исторического в Музей Курского губисполкома. Что-что, а переименовывать у нас любят. Это — хлебом не корми… или медом?.. Впрочем, какая разница… Не корми — оно и есть не корми: хоть хлебом, хоть медом, хоть колбасой.

Но не прижился переименованный музей в здании банка. Не прижился — и все тут… И в новом, 1923 году, в разгар борьбы с пережитками прошлого и «опиумом для народа», «переезжает» с экспозициями и своим младшим собратом в помещения бывшего Свято-Троицкого женского монастыря на ул. 1-я Сергиевская, ныне улица Максима Горького.

В 1925 году, по воле курских губернских властей, музей, вобрав в себя экспозиции «младшего брата» — Музея искусств, вновь меняет название и становится Курским губернским краеведческим музеем, а в 1926 году опять перебазируется. Теперь уже в помещения бывшего мужского Знаменского монастыря, в том числе и в архиерейский дом, в котором располагается и поныне, сменив в своей вывеске одно слово: губернский на областной. К настоящему времени в своих выставочных залах и запасниках он имеет более 150 тысяч единиц экспонатов.

Вот такова вкратце история музея, о котором так неудачно завел речь Тимур Любимов. Ах, мы забыли еще сказать, что в годы Великой Отечественной войны, музей работал в условиях вражеской оккупации. Это было, по-видимому, единственное бывшее советское учреждение, продолжавшее функционировать.

Его сотрудники, в основном женщины и старики, чтобы сохранить невывезенные в тыл при эвакуации экспонаты от мародеров и фрицев, вышли на службу и, не получая жалованья, на общественных началах трудились во благо курян. А незадолго до освобождения города от фашистов все они без исключения были арестованы гестапо по подозрению в связях с Красной Армией: будто бы подавали световые сигналы советским летчикам, проводившим воздушную разведку центра города.

И какова была бы их судьба, не подоспей вовремя части Красной Армии, трудно сказать… Но части Красной Армии, точнее, 322 стрелковой дивизии, ведомые подполковником Перекальским Степаном Николаевичем, подоспели и освободили музейщиков из гестаповских застенков. Правда, сам Перекальский, как и сотни его бойцов, при штурме города погиб. Но в память об их подвиге в Курске имеются площадь и улица имени Перекальского.

Да, экспонатов в музее было много. Но меч князя Всеволода Буй-тура и пояс княгини — это дело особое. Тут не только новизна экспонатов, но и дело политическое, общегосударственное. Словом, «своим» экспонатам пришлось подвинуться, потесниться, некоторой части на время спрятаться в запасники, чтобы дать место «гостям».

Не менее двух недель провел педантичный Склярик денно и нощно в любимом музее, забыв про сон и еду, занимаясь устроением выставки экспонатов соседей, разместив их в зале первого этажа, расположенного недалеко от места дежурного работника музея и милиционера вневедомственной охраны. Первый давал необходимые справки и пояснения посетителям музея в случае, если те обращались, второй — следил за тем, чтобы не нарушался порядок и не было хищений. Или, если быть честными в оценке его деятельности и необходимости присутствия, то просто протирал штаны и скучал от ничегонеделанья, так как в областном музее никаких краж не только со времени появления вневедомственной охраны в системе МВД, но и со времени открытия самого музея в 1903 году, не было. Но порядок — есть порядок, и милиционер присутствовал не только днем, но и в ночное время, когда музей был закрыт для посетителей. Так, на всякий случай…