Меч и конь - [36]

Неожиданно возник какой-то новый звук, и никто не мог сказать, откуда он донесся, сверху или снизу, но, вне всякого сомнения, то был топот копыт коня, который на полном скаку несся к ним. Все стали озираться по сторонам, но никто не видел коня, хотя тот все приближался, пока не оказался в каменном круге. Люди услышали его фырканье, гордое ржанье и топот подкованных металлом копыт по мерзлой земле.

Внезапно Илбрек вскинул голову и засмеялся.

По другую сторону алтаря стоял конь. Он был уродлив и нескладен, но в его осанке чувствовалось благородство, а в теплых бархатных глазах светился ум. Дыхание клубами вырывалось из его подрагивающих ноздрей. Он встряхнул гривой и выжидающе посмотрел на Илбрека, медленно поднявшегося с колен, огромными руками взявшего седло и бережно положившего его на спину коня. Он нежно гладил животное по холке и стал ему что-то нашептывать, часто упоминая имя Лаэгайре.

Повернувшись, Илбрек жестом подозвал Корума.

– А теперь, Корум, попробуй оседлать его. Если он примет тебя, то тем самым ты докажешь всем и каждому, что не предавал мабденов.

Помедлив, Корум подошел к коню. Сначала Желтый Конь всхрапнул и отпрянул. Прижав уши, он умными глазами уставился на Корума.

Корум взялся за луку седла, и Желтый Конь повернул голову, рассматривая его и принюхиваясь. Корум осторожно сел в седло, а желтый конь опустил к земле длинную голову и старательно стал рыть носом снег в поисках травы. Он признал его.

Мабдены взорвались криками радости, называя его Кремм Кройхом, Серебряной Рукой, своим защитником. И Медб, которая теперь стала королевой Медб, со слезами на глазах подошла к нему и молча протянула нежную руку. Корум принял ее, склонился и припал к ней губами.

– А теперь мы должны посоветоваться, – коротко бросил Гофанон. – Что нам делать с Фои Миоре? – Он стоял под одной из каменных арок, положив руки на древко топора, и смотрел на туман, сгущающийся за пределами Крайг Дона.

Сактрик, все еще в облике черно-белого кота, сказал тихим сухим голосом:

– Как я полагаю, в идеальном смысле вас бы устроило, чтобы Фои Миоре оказались на вашем месте, а вы бы ушли отсюда…

Амергин кивнул:

– Если предположить, что у Фои Миоре есть реальные причины бояться Крайг Дона. Если же это всего лишь суеверие, то с нами покончено.

– Не думаю, что это всего лишь суеверие, Амергин, – возразил Сактрик. – Я тоже чувствую силу Крайг Дона. Теперь я должен подумать, как лучше помочь вам, но сначала мне необходимо получить от вас заверение, что, если все удастся, вы в свою очередь поможете мне.

– Как только я снова обрету Ожерелье силы, – сказал великий друид, – то смогу помочь тебе. В этом я уверен.

– Очень хорошо. Значит, договорились. – Сактрик, похоже, был доволен.

– Да, – со своего места мрачно откликнулся Гофанон, – будем считать, что договорились.

Корум вопросительно посмотрел на друга, но карлик– сид не проронил больше ни слова.

Когда Корум спешился, Медб прошептала ему на ухо:

– Я думала, что не смогу этого сделать, но теперь поняла свою ошибку. У меня есть заклятие, которое поможет тебе. В этом я уверена.

– Заклятие?

– Дай мне свою серебряную руку. У меня есть средство сделать ее сильнее.

– Но, Медб, – улыбнулся Корум, – мне не нужна дополнительная сила…

– В предстоящей битве тебе понадобится все, что может дать другой человек, – продолжала настаивать она.

– Где ты раздобыла это заклятие? У мудрых старух?

Она улыбнулась, и Корум вынул короткие шплинты, крепившие серебряную кисть к культе запястья.

Медб уклонилась от ответа.

– Оно сработает, – сказала она. – Так мне было обещано.

Пожав плечами, Корум протянул ей изящное серебряное изделие:

– Верни мне ее поскорее, ибо осталось не так много времени. Нас ждет сражение с Фои Миоре.

Медб кивнула.

– Это будет быстро, Корум. – Она кинула на него взгляд, полный такой нежности, что у него стало тепло на сердце и он смог улыбнуться.

Затем, взяв серебряную кисть, она скрылась в своем небольшом шатре из шкур, что стоял слева от алтаря, пока Корум обсуждал положение дел с Амергином, Илбреком, Гофаноном, Джери-а-Конелом, Моркианом Две Улыбки и другими оставшимися в живых рыцарями мабденов.

К тому времени, когда Медб, вернувшись, отдала Коруму его серебряную руку, бросив на него многозначительный и уверенный взгляд, они уже определили наилучший способ действий.

С помощью Терхали Сактрик вызовет к жизни огромный мираж, который придаст Крайг Дону облик, не страшный для Фои Миоре, но до того, как мираж возникнет, мабдены должны рискнуть и бросить в последний бой против Фои Миоре и их слуг немногих оставшихся бойцов.

– Мы основательно рискуем, – сказал Амергин, глядя, как Корум крепит серебряную кисть, – и должны быть готовы к тому, что никто из нас не уцелеет. Мы можем погибнуть еще до того, как Сактрик и Терхали исполнят свою часть договора.

Корум посмотрел на Медб и увидел, что он снова любим. И возможность погибнуть опечалила его.

Глава третья Сражение с древней ночью

И они пошли в последний бой с Фои Миоре – гордые воины в измятых доспехах, высоко вздымая изодранные боевые знамена. Заскрипели и застонали колесницы, когда их колеса пришли в движение; лошади ржали и били копытами, и мерный шаг боевых колонн гудел подобно барабанному бою. Взвыли трубы, засвистели флейты, дробно ударили барабаны, и остатки воинства мабденов хлынули из убежища Крайг Дона в битву с народом холода.