Меч и конь - [10]

– Нет! – закричал Корум.

Облака затянули диск луны, и ее свет померк. Корум стоял на кургане Кремма в дубовой роще, в том месте, где обитает сила, и в руке он держал меч, равного которому не существовало на Земле; а когда он опустил взгляд на холм, то увидел, что рядом с ним стоят и Гофанон с Хисаком Солнцекрадом, и Джери-а-Конел, и рыжеволосая Медб Длинная Рука – и все они смотрят на него так, словно хотят помочь и не могут.

Корум не знал, почему он так отреагировал на выражения их лиц, когда вскинул меч над головой и сказал тихим твердым голосом:

– Я Корум. Это мой меч. И я один.

Затем все четверо спустились с холма и вместе с ним вернулись в Каэр Малод, где продолжалось шумное празднество – но никто из участников пира не знал, что произошло в дубовой роще, залитой светом полной луны.

Глава пятая Отряд всадников

Корум спал долго, до самого утра, и видел много снов. Голоса рассказывали ему о ненадежных героях и благородных предателях, он видел мечи – и тот, что получил во время обряда в дубовой роще, и другой, черный клинок, который, как и арфа Дагдага, мог принимать различные обличья, словно в нем обитал дух особо могущественного демона. А когда смолкали голоса и меркли видения, он снова и снова слышал одни и те же слова: «Ты Воитель. Ты Воитель».

А порой хор голосов внушал ему:

– Ты должен идти путем Воителя.

«Но что же это такое, – пытался понять Корум, – как не путь мабденов, которым он поклялся помогать?»

А хор все повторял:

– Ты должен идти путем Воителя.

Неожиданно пробудившись, Корум громко сказал:

– Мне не нравится такой сон.

Произнеся эти слова, принц окончательно проснулся.

Рядом с постелью стояла Медб, уже одетая, бодрая и полная решимости.

– Что за сон, любовь моя?

Пожав плечами, он попытался улыбнуться.

– Ничего особенного. Наверно, сказались события прошлой ночи.

Корум посмотрел ей в глаза и почувствовал, как в душу закрадывается легкий страх. Потянувшись, он сжал ее нежную, прохладную и сильную руку.

– Ты в самом деле любишь меня, Медб?

Она смутилась.

– Да, люблю.

Он посмотрел в сторону сундука, на резной крышке которого лежал меч, врученный ему Гофаноном.

– Как мне назвать этот меч?

Медб улыбнулась:

– Узнаешь. Разве Гофанон не объяснил тебе? Ты поймешь, как его назвать, когда придет время и меч обретет всю свою мощь.

Корум сел, и покрывало сползло с его обнаженной груди.

Медб подошла к дверям в дальнем конце комнаты и крикнула кому-то за ними:

– Ванна для принца Корума готова?

– Готова, госпожа.

– Идем, Корум, – сказала Медб. – Освежись. Смой неприятные сны. Через два дня мы будем готовы выступить. Тебе мало что осталось делать. Давай проведем эти дни в радости и веселье. Поскачем утром за лес и через пустоши.

Корум набрал полную грудь воздуха.

– Конечно, – беззаботно сказал он. – Я дурак, что забиваю себе голову. Моя цель ясна, и нечего тут больше думать.

Амергин встретил их через час, когда они уже седлали коней. Король был высок и по-юношески строен, но держался с достоинством человека в годах, хотя в нем не было ничего от старика. На нем была сине-золотая мантия великого друида и простая корона из металла с необработанными драгоценными камнями, из-под которой на плечи падали длинные густые волосы.

– Приветствую вас, – сказал верховный король. – Все ли хорошо прошло у вас прошлой ночью, принц Корум?

– Думаю, что да, – сказал Корум. – Гофанон, похоже, был доволен.

– Но при тебе нет меча, который он вручил.

– Он не из тех мечей, которые можно просто носить при себе. – На поясе Корума висел его старый верный меч. – Скорее всего, я возьму дар Гофанона с собой в битву.

Амергин кивнул. Он стоял, разглядывая булыжники мощеного замкового двора.

– Гофанон больше ничего не говорил тебе о тех неизвестных союзниках, о которых упоминал Илбрек?

– Насколько я понимаю, кто бы они ни были, Гофанон не считает правильным иметь с ними дело, – сказала Медб.

– Так и есть, – согласился Амергин. – Тем не менее сдается мне, что если благодаря им увеличиваются наши шансы справиться с Фои Миоре, то стоит рискнуть.

Корум был удивлен той серьезностью, с которой говорил Амергин.

– То есть вы не считаете, что нас ждет удача?

– Штурм Каэр Ллуда может дорого обойтись нам, – тихо ответил Амергин. – Всю ночь я размышлял над нашим планом. И меня посетило видение.

– Поражение?

– Во всяком случае, победы я не увидел. Корум, ты, как и я, знаешь Каэр Ллуд. Ты знаешь, что там обитают Фои Миоре и какой там стоит жуткий холод. От него человек теряет способность соображать.

– Это верно, – кивнул Корум.

– Вот об этом я и думал, – сказал Амергин. – Только об этом. И ни о чем больше.

– Я вас понимаю, верховный король. Но, боюсь, у нас нет иных способов вести войну с врагами. Если бы они были…

– …То мы бы о них знали. – Амергин пожал плечами и погладил коня Корума по холке. – Но если ты сможешь как-то уговорить Гофанона, пусть он хотя бы расскажет, что это за союзники.

– Обещаю, что сделаю это, великий друид, но сомневаюсь, что мне повезет.

– Да, – сказал Амергин, и его рука опустилась. – Как и я.

Оставив великого друида в задумчивости, Корум и Медб верхом выехали из Каэр Малода, промчались сквозь дубовую рощу и поднялись на вересковую пустошь, где из-под ног коней вспархивали кроншнепы и с шумом улетали, где ноздри щекотали запахи папоротника и вереска, и казалось, что во всем мире нет сил, способных уничтожить простую красоту этих мест. Грело солнце, висящее в чистом синем небе. Им стало так хорошо, как никогда раньше, и, спешившись, они побрели сквозь высокий, до колен, папоротник, а потом легли в него и видели небо над собой; они заключили друг друга в объятия, нежно и ласково занимаясь любовью, а затем в молчании лежали рядом, дыша чистым свежим воздухом и слушая тихие звуки вересковой пустоши.