Меч Христов. Карл I Анжуйский и становление Запада - [18]

Эти четыре брата и сестра Изабелла[35], а также еще шестеро сыновей (если не считать упомянутого выше загадочного Этьена) и две дочери, умершие в раннем возрасте, были плодами брака Людовика VIII и Бланки Кастильской, заключенного 23 мая 1200 года. Жених и невеста в тот момент были еще детьми — обоим исполнилось 12 лет, их первый ребенок появился на свет лишь пять лет спустя. Брак, как и полагалось в королевских семьях, имел политическое значение: он должен был послужить упрочению отношений Французского королевства не только с Кастилией, чьим королем был отец невесты, но и с Англией. Ведь по матери, Элеоноре Английской, Бланка происходила из династии Плантагенетов[36]. Однако надежды последних не оправдались. Как отмечает современный историк, юная принцесса «очень скоро полностью встала на сторону своего мужа и всю жизнь благодаря своей энергичной натуре была ему надежной опорой»^{52}.

«Энергичная» — очень сдержанная и недостаточная характеристика этой женщины. Если ее мужа называли Львом, то ей вполне подошло бы прозвище Львица — причем не только в значении «супруга Льва». Бланка была очень сильной натурой, ее регентство при малолетнем (а затем уже и вполне взрослом) Людовике IX доказало это. Не стоит забывать, что Бланка жила в эпоху, когда даже в королевских семьях женщина «была ничем… ничем кроме объекта, кроме лица и тела, образа из мечты, который потом неизбежно разбивался о грубую реальность, чтобы занять в ней свое место — не более чем первой из служанок, обреченной на одну беременность за другой и раннюю смерть. Королева в силу положения своего супруга, регентша на время несовершеннолетия сына, сама по себе — ничто… Просто женщина, а значит — ничего особенного, даже если эта женщина пыла дочерью короля…»^{53} Бланка Кастильская сумела доказать, что бывает и по-другому.

Чтобы понять, насколько нелегко ей пришлось сразу после смерти мужа, вернемся в хмурую осень 1226 года, когда трон Франции занял король-мальчик. Известно, что 3 ноября умирающий Людовик VIII в присутствии ведущих баронов и прелатов, находившихся при его войске, велел им принести клятву верности его сыну и как можно скорее провести коронацию нового государя. Судя по всему, конкретного распоряжения относительно регентства при малолетнем короле его отец не отдал, тем более что и достаточной правовой базы для такого института во Французском королевстве в тот момент не существовало. Жак Ле Гофф в своей биографии Людовика Святого на основании анализа сохранившихся документов 1226–1227 годов утверждает, что группа вельмож и церковных иерархов в первые месяцы после смерти Людовика VIII сделала ставку па вдовствующую королеву. Эти люди рассчитывали сделать Бланку своей марионеткой и править, прикрываясь именами юного короля и его матери. Однако королева в этом отношении не оправдала надежд: «Она полностью посвятила себя защите интересов… короля-отрока и вместе с тем делу сохранения и упрочения французской монархии. Она взяла в свои руки бразды правления, которые “правительственная команда*' вверила ей па время несовершеннолетия Людовика, и уже не выпускала их»^{54}.

При этом правительнице пришлось столкнуться с сопротивлением многих влиятельных особ. Еще летом 1226 года, когда Людовик VIII осаждал Авиньон на юге Франции, несколько могущественных вассалов, прежде всего Тибо (Теобальд) IV, граф Шампанский, Пьер Моклерк, граф Бретонский, и Гуго де Лузиньян, граф де ла Марш, устроили демонстративную выходку, уведя свои отряды от осажденного города. Они сделали это ровно через 40 дней после прибытия — таков был минимальный срок, на который вассал короля должен был предоставлять своих людей в распоряжение сюзерена в случае войны. Обычно, однако, если кампания затягивалась, продлевался и срок службы, поэтому шаг трех графов и примкнувших к ним вельмож был откровенным демаршем против короля. Разбираться с непокорными баронами пришлось не скоропостижно скончавшемуся Людовику Льву, а его вдове.

Прежде всего Бланке удалось обезвредить Филиппа Строптивого (Philippe Hurepel)[37] — дядю юного короля, чьему честолюбию, судя по всему, вредил недостаток упорства. Филиппа задобрили: он получил несколько крупных замков, в его пользу корона также разрешила ряд имущественных конфликтов, касавшихся пяти графств, которые уже находились во владении Филиппа. В 1234 году этот королевский родственник умер от последствий ранения, полученного на рыцарском турнире. Тем самым судьба избавила юного Людовика от потенциальной угрозы с его стороны.

Другой угрозой был Тибо Шампанский, один из самых могущественных сеньоров королевства — не только по размерам владений в центральной Франции, сжимавших в тиски королевский домен, но и по способностям и силе характера. Ходили темные слухи о том, что граф справил Людовика VIII — якобы из-за уже тогда вспыхнувшей в нем страсти к королеве Бланке. (Как пишет Матвей Парижский: «Была пущена молва, что граф I ибо отравил короля ядом, потому что решил преступным путем овладеть королевой, к которой питал самые нежные чувства»^{55}.) Тибо был не только вельможей и политиком, но и, как полагали многие современники, образцом рыцаря, а также талантливым поэтом, сочинявшим песни и куртуазную любовную лирику