— Сейчас три часа ночи? Если три, и он еще не появился, я был прав. Подальше от атмосферы конфликта и столкновений он ослаб. В растерянности он будет беспомощен.
— Еще нет трех часов, но какая разница… — вмешался Брайот. — Мы должны привести к тебе лекаря.
— Да, — согласился граф. — Я побуду с ним, Брайот. Тем не менее, Далмаск, мы не можем бросить Светомеч в…
— Глупцы, чем вы слушали меня? — опираясь о стену, Далмаск попытался встать. — Я просил освободить замок, чтобы ослабить силу Тормахана после трех часов. В результате — вы считаете меня сумасшедшим?
— Нет. Но не только я не понял, что говорил мне Брайот об исчезновении Тормахана, но он и сам говорил, не понимая! — Граф подошел, чтобы помочь ему. — Тем более, этот меч…
— Тормахан запечатан здесь! — Далмаск хлопнул по ящику. — Да. Я наложил несложные запирающие заклинания, но все, связанное с оружием, должно быть укрощено им же! Неужели вы до сих пор не поняли? Тормахан — не человек. Словно некоторые заколдованные сущности, рабы кольца, замка или лампы. Тормахан — джин! Когда-то заклинания, которые связывали его с хозяйской волей, были разрушены. Возможно, здесь было замешано чье-то волшебство — неважно.
Какой бы ни была причина, Тормахан свободен. И только на три часа в сутки он должен возвращаться в свое пространство. Но есть одно «но» — он может жить и преуспевать в этом мире, только пока его меч в работе. Поэтому он сам использует его! Вот почему Завоеватель всегда ищет битв и раздора.
— О, боги. Вы понимаете, что вы сказали? — Вебба задумался. — Если предположить, что вы правы, когда избавляетесь от меча, то где же Завоеватель? У нас не будет заложника против вторжения! Что будет с Джулной, если мы сделаем это?..
— Что будет со всей Окбой, если вы не сделаете? — Далмаск почти кричал. — Возьмите военнопленных в качестве заложников; объявите о смерти Тормахана. Вероятно, никто в орде не знает об его истинной сущности, он не мог позволить себе этого. Я скоро умру. У меня нет ни времени, ни сил подчинить Завоевателя нашей воле. Беретесь ли вы со мной спорить? Мы говорим о судьбе мира!
Не дожидаясь приказа своего начальника, Брайот поднял ящик и взвалил его на плечо с глухим ворчанием. Он начал подниматься по ступеням.
Далмаск улыбнулся. Он ничего теперь не чувствовал. Если бы не граф, он, вероятнее всего, упал бы с лестницы. Вебба, одной рукой поддерживая колдуна, вставил другой рукой факел в настенный рожок.
Когда они были наверху лестницы, одиночный всплеск достиг их слуха; звук, который смешался с ревом волн внизу.
— Сделано. Этот ящик был тяжелющий, — сказал Брайот. Позади его темного силуэта морской ветер разгонял зловоние битвы. Скернах казался сказочным замком под огромным голубым полумесяцем Окбы.
— За несколько дней до моей смерти я пошлю кого-нибудь вниз, чтобы он обвязал веревку вокруг ящика, — произнес Вебба. — Ровно в полночь того дня я расплавлю его и, помимо этого, помещу останки в каменный саркофаг.
— Это будет здорово, а, Далмаск? — Брайот подошел и склонился над смутными очертаниями колдуна.
— Он не может тебя слышать. — Граф вздохнул и секунду помедлил. — Он был удивительным человеком, этот парень, прятавшийся за твоей спиной.
— Вы не поняли, Ваше высочество. Вы ничего не поняли, — Брайот издал сдавленный звук. Он смотрел в сторону от Веббы в молчаливое хранилище внизу башенных стен.
