Меч Эроса - [32]

Ну вот, – сказала наконец Никарета, – пока достаточно. Если ты завтра успеешь купить хотя бы половину, будет просто великолепно. А деньги? Ты принесла мне плату за обучение – а у тебя что-нибудь осталось на покупки?

– Да, – кивнула Идомена. – Они хранятся у моих друзей.

– У тебя есть друзья в Коринфе? – изумилась Никарета.

– Я подружилась с ними только позавчера, – улыбнулась Идомена и рассказал о том, как покупала осла у добряка-пекаря в Афинах. Однако она ни словом не обмолвилась, что это произошло после ее поспешного бегства из того самого дома, где она спасала Алкивиада, а он – ее, и где Алкивиад разбил свой кувшин, чтобы на осколке начертать незабываемые слова: «Идомена станет истинной звездой школы гетер в Коринфе, в чем убежден Алкивиад Клиний Евпатрид из Афин, хорошо знающий ее любовь и преданность».

– Однако ты и впрямь ловка, – одобрительно кивнула Никарета. – А эта Эфимия, дочь пекаря… хороша ли она? Молода ли?

– Молода, но совсем не хороша и печальна, хотя очень добра, – вздохнула Идомена. – И она ненавидит мужчин.

– Это очень хорошо! – всплеснула руками Никарета. – В храме не хватает прислуги – женщин, которых не станут завидовать аулетридам, не будут пытаться отбить у них поклонников, а главное, не вознамерятся украдкой сбегать на рабский двор.

– На рабский двор? – озадаченно повторила Идомена. – Что это такое?

– Ну, это двор, где живут храмовые рабы, – пояснила Никарета, однако девушке почудилась некая заминка в этих словах, как если бы верховная жрица не очень желала отвечать. – Но обо всем этом ты узнаешь в свое время. А пока скажи Эфимии, чтобы, если хочет тебе служить, для начала проводила бы тебя на рынок и помогала делать покупки. Обычно аулетрид сопровождает наш евнух Титос, поскольку им без сопровождения по многолюдному торжищу шляться неприлично, да и небезопасно. Однако ты еще не аулетрида, поэтому пойдешь только со служанкой. И возвращайся завтра уже с набитым кипселом, – улыбнулась Никарета, благословляющим жестом отправляя Идомену восвояси, но вдруг всплеснула руками:

– Ох, что же это я?! Совсем забыла сказать о главном: тебе придется взять другое имя. Так ведется у нас почти с самого основания школы. Ты думаешь, меня в самом деле зовут Никаретой? Вовсе нет! Это традиция – в честь той первой Никареты, которая основала эту школу при храме Афродиты Пандемос – Афродиты Всенародной Афродиты Всем принадлежащей, Афродиты всем доступной, покровительницы продажной любви, а значит, и нас, гетер. Эта мысль и была ей внушена Афродитою. Ну, как же мы будем тебя называть, Идомена? Подумай, ведь это станет твоим именем навсегда… Но я могу подсказать тебе, как зваться. Ианта – фиолетовый цветок, Клеайо – слава, Аристодема – превосходство, Дайона – богиня, Маргаритес – жемчуг, Дорсия – газель… каждое будет тебе к лицу. Но, на мой взгляд, Ксения – гостеприимная – это самое подходящее имя для гетеры!

Девушка сосредоточенно смотрела перед собой. Тонкие пальцы ее маленьких рук шевелились, словно она перебирала имена, предложенные Никаретой, будто разноцветные камни ожерелья. Губы тоже шевелились, как будто она пробовала эти имена на вкус…

Однако Никарета ошибалась. Идомена с трудом сдерживала улыбку, а пальцы ее дрожали от волнения. Она думала о том, что судьба совершила странный поворот и вернула ее почти на ту же стезю, с которой она пыталась сойти. Была жрицей Великой Богини – вот-вот станет жрицей Афродиты Пендемос. Впрочем, разве это не одна и та же богиня? Даже любовник у них один – Дионис…

Значит, и впрямь, как говорят мудрецы, от себя не убежишь!

– Я знаю, госпожа, – быстро сказала она. – Я возьму имя Тимандры.

– Тимандра? – повторила Никарета. – Почитающая мужчину? О, это воистину наилучшее имя для гетеры! – И верховная жрица разразилась довольным смехом, думая, что, или она ничего не понимает в людях, или Алкивиад сделал Коринфской школе гетер восхитительный подарок, направив сюда эту маленькую таинственную критянку!

Коринф, Лехейская гавань

Никарета ничуть не лукавила, когда сказала Тимандре, что на большом Коринфском рынке можно купить все, что угодно. Жители города и особенно его жительницы старались не пропускать ни одного базарного дня. Однако в Конринфе имелся еще один рынок, который посещали в основном части мужчины, и Никарета, которая бывала там частенько, уже привыкла, что порою оказывалась единственной женщиной среди покупателей здесь – на невольничьем рынке в Лехейской гавани.

Рынок этот был достаточно большой, однако, рассказывали, что все же не шел ни в какое сравнение с теми, которые находились в Самосе, Эфесе, Хиосе, Афинах или, к примеру, в Делосе. О Делосском рабском рынке ходили легенды, однако Никарета не собиралась тратить лишние деньги, чтобы съездить туда. Все, что ей было нужно, она находила и в Коринфе!

Верховная жрица обращалась там к одному и тому же поставщику, который отлично знал, что ей нужно, и загодя выбирал для нее товар, чтобы многоуважаемой даме не приходилось попусту бродить в толпе, разглядывая людей, одни из которых были погружены в оцепенение, понимая, что у них нет никакой надежды обрести свободу, а другие напоминали диких зверей, готовых укусить всякого, кто к ним подойдет.