Меч для дракона - [21]
– Если Урдх попадет под власть Сипхиса, Повелители получат в свое распоряжение целую армию женщин для детородных лагерей. Некоторые женщины способны за год произвести на свет двенадцать бесов, по чудищу в месяц. Подумай об армии в сто двадцать тысяч бесов. Мы можем потерять Кенор. Возможно, нас отбросят до самого побережья.
Берли содрогнулся. Он уже представлял себе наступление бесконечной, протянувшейся от горизонта до горизонта вражеской орды. Орды, марширующей под знаменем с черепом и пронзенным шипами сердцем.
– Какой ужас, – прошептал он. – Я буду молиться, чтобы вы сумели предотвратить этот кошмар.
– Мы предотвратим его, Берли, можешь не сомневаться. Но ты должен помочь нам здесь. Забудь о своих чувствах и помоги Бесите стать настоящей королевой.
Берли нахмурился. Санкера еще только-только похоронили. Ведьмы во всем виноваты, и теперь его же просят…
– Старина Берли, мы знаем твою честность. Мы уважаем тебя. Санкер делал что мог, но мы не могли позволить ему отдать трон Марнери Эральду. Ты должен это понимать.
Лессис просила Рибелу «быть помягче, ибо люди в Марнери не такие, как в Дифводе». Рибела, как могла, старалась следовать этому совету. Увы, «мягкость» не больно-то соответствовала ее натуре.
Впрочем, многого ей сейчас и не требовалось. Она займет место Лессис и незамедлительно отправится в Урдх. Ей понадобится помощь той молодой леди из рода Тарчо, которая вплоть до последнего времени работала с Лессис.
Берли напомнил, что эта леди недавно стала матерью. Она наверняка не захочет покидать Марнери.
– Я это знаю, – ответила ведьма, словно разговаривая с придурком, не понимающим самых элементарных вещей. – Но девушка также знает, в чем заключается ее долг. В данном случае долг важнее личных желаний. Пришлите ее ко мне.
Судорожно глотая ртом воздух, Берли оставил ведьму и отправил посыльного за Лагдален.
Приказ Рибелы нашел девушку в детской, где она ухаживала за Ламиной. Ведьма требовала, чтобы Лагдален немедленно пришла к ней. Оставив дочку на попечение кормилицы, девушка побежала в Храм.
В скромной комнатке на третьем этаже ее уже ждала леди Рибела.
– Спасибо, милая, что ты пришла так быстро. Твоя госпожа больна, и теперь мне придется выполнить ее миссию. И в этом мне потребуется твоя помощь.
Лагдален судорожно сглотнула. На сердце у нее было тяжело. Покинуть Марнери? Оставить Ламину?
А ведьма в упор глядела на нее своими удивительными, гипнотическими глазами. «Она околдовывает меня», – подумала Лагдален.
– У меня, похоже, нет выбора…
Но тут не было никакого колдовства. Просто твердый, спокойный взгляд. Лагдален знала свой долг. Не зря она училась у Лессис. Она поедет с Рибелой. И однако ей хотелось плакать. Она услышала горький стон и не сразу поняла, что стонала сама.
Мраморно-холодное лицо Рибелы напряглось.
– Это твой долг, девочка. Ты хорошо послужила Лессис. У тебя есть опыт в таких делах. Опыт, который может оказаться незаменимым. Я не могу взять с собой того, кто не знаком с повадками нашего врага.
Лагдален все еще сопротивлялась. К тому времени, как она вернется, Ламина уже вырастет. Она пропустит младенчество своей дочурки, этот самый сладкий момент материнства.
Лагдален не могла найти слов. Она была в ужасе, убита, раздавлена, и тем не менее не могла сказать «нет».
Дав свое согласие, она бросилась прочь, назад в детскую, безутешно плакать над колыбелькой Ламины. Кормилица Висари пыталась утешить ее, но безуспешно.
Мать Лагдален, Лакустра, донельзя возмутилась, узнав о полученном дочерью приказе. Она решила вмешаться. Во всеуслышание она заявляла, что никакая Великая Ведьма не смеет оторвать Лагдален от колыбели ее младенца. Лагдален уже достаточно послужила. Негоже благородным девушкам вроде ее дочери снова и снова подвергать себя страшной, смертельной опасности.
Лакустра прямиком отправилась к Томазо Тарчо, отцу Лагдален. Томазо целиком и полностью согласился с женой. Его дочь теперь стала матерью, и для нее сражения остались в прошлом. Он не позволит увезти Лагдален из дому.
Но сама Лагдален умоляла родителей не вмешиваться. Только она обладала необходимым Рибеле опытом.
– Хотя сердце мое и разрывается от горя, я должна оставить Ламину на попечение Висари. Я не могу этого вынести, но я должна.
Томазо не узнавал свою дочь. В этой молодой женщине ничего не осталось от того ребенка, каким он ее помнил. Слушая Лагдален, он понимал, что переубедить ее невозможно.
– Что-что, а решимость Тарчо ты унаследовала, – пробормотал он. – Это уж точно.
Лакустре труднее было примириться с неизбежностью, но под конец она удалилась в свой будуар, где плакала и бормотала об оскорблении, нанесенном ее семье Великими Ведьмами. Лагдален большую часть ночи провела подле колыбели Ламины. Висари тем временем упаковала одежду для дальней дороги, не забыв и запасные сандалии, и кинжал из кунфшонской стали, и широкополую шляпу от солнца, и заново пропарафиненный кенорский плащ.
Утром Лагдален покинула отчий дом. Она поднялась на борт белой шхуны «Меркурий», с отливом вышедшей в море. Путь ее лежал в далекий Урдх.
