Мазохизм: Юнгианский взгляд - [24]

Несмотря на то, что основной мотив и обстоятельства, сопутствующие этой фантазии, достаточно общие, относительное изобилие подробностей придает ей особую специфичность, которую мы можем исследовать.

Ощущение ожидания только подразумевается в письменной версии этой фантазии, но молодая женщина очень подробно о нем рассказывала в течение всей аналитической сессии. Она лишь наполовину знала о том, что последует дальше, что каждое последующее требование будет еще более унизительным и возбуждающим, чем предыдущее. Каждая стадия оказывается частью целого ритуала. Не было никакого сознательного плана, хотя она осознанно описала откровенную сцену, происходившую в ее спальне. Как и большинство людей, она испытывала сильное — и даже приятное — смущение, рассказывая о своей мазохистской фантазии даже после того, как записала ее на бумаге. Она лишь отчасти могла контролировать смысл своего рассказа и не могла объяснить его истоки. Ее унижение было подлинным, какой бы «надуманной» ни казалась эта ситуация.

Очевидно, эта эстетическая по форме фантазия носит ритуальный характер. Игра в шахматы, «разоблачение», коленопреклонение, подношение вина — эстетически совершенные действия, имеющие свою собственную историю. Кроме сексуального смысла, они имеют религиозное и эстетическое содержание. В процессе психотерапии можно работать и с индивидуальными, и с коллективными факторами: зависимостями, чувствами, ситуацией и спецификой образа. Эта фантазия — прекрасная основа для переживания и исследования отношений этой женщины: с мужчинами, Богом и богами, но, конечно, не только с ними.

Мы можем сделать несколько основных утверждений. Интересно отметить, что в данном случае не упоминается о применении физической силы — речь идет о зависимости от данного слова. Отсутствие наказания тоже дает этой фантазии определенную индивидуальную степень свободы. Женщина явно ощущает, что обречена, вынуждена подчиниться, но при данных обстоятельствах — пари — она соглашается добровольно. Она ничего не делает «неправильно», а просто проигрывает пари и должна «расплатиться».

Этой женщине лучше и приятнее всего представить унижение как проигрыш, наготу, подчинение-через-расплату. Далее фантазия конкретизирует каждый из этих мотивов: проигрыш пари, за который надо расплатиться; наготу, которую рассматривают, словно под увеличительным стеклом, молчание и коленопреклонение. Этот мотив получает особое образное воплощение, и каждый образ оказывается особенно утонченным. Удовольствие содержится в фантазировании и постоянном усовершенствовании, а потому во многом — и в унижении. Фантазия — относительно автономная сфера деятельности психики женщины — явно реальна: столь же реальна, как ее сны, ее дыхание или ее голод. Фантазия — это носитель ее чувств унижения, стыда, удовольствия, возбуждения; в ней содержится их образ.

Как мы уже сказали, удовольствие постоянно себя усовершенствует. А сексуальное наслаждение, коренясь в питательной среде человеческих инстинктов, может принести смирение, ощущение унижения, подчиненности, неадекватности и стыда. Этот взгляд отличается от традиционного психоаналитического, который заключается в развитии половой идентичности из смешанного состояния полиморфно-извращенной, подчиненной инфантильной сексуальности, обусловленной принципом удовольствия. Предполагается, что при достижении этой цели человек ощущает себя менее подчиненным, стыдливым и неадекватным в отношении секса. Патриция Берри отмечает, что выходом из этого запутанного стыдливого состояния может быть отрицание ощущения этой запутанности и стыда. «Возможно, — пишет она, — ощущение подчиненности является одним из самых неудобных для человека проявлений инстинкта и частью самого большого инстинктивного удовольствия». Она предлагает соединить подчиненность и удовольствие, а не разделять их на полярные противоположности похоти-вины и Эго-Супер-Эго. Мы защищены от того, чтобы оказаться скованными или парализованными своими сексуальными инстинктами, зная, что на более глубоком уровне подвергнемся их воздействию, и ощущая эту подчиненность, которая является ключевой для познания нашего первичного, базового уровня психики.

Пока мы будем чувствительными и стыдливыми по отношению к виду голодного рта, ануса, клитора и пениса, к звукам, исходящим из кишечника, или к мастурбации, они не будут иметь над нами подавляющей власти. Напротив, войдя в контакт с ними и их деятельностью, мы установим связь и с нашим чувством подчиненности. Там, где есть первичная сексуальность, существует и… смирение.

Видеть в сексе душу, видеть секс как фантазию души — не значит умалять ни его животное начало, ни стыдливое смущение, ни унизительное положение и подчиненность. Фантазия помогает сохранить в нас животных — голодного волка, косулю с бархатными глазами, мощного буйвола, игривых котят — и препятствует проявлению особой человеческой гордыни, поднимающей разум над материей и оставляющей душу бесцельно скитаться в горьком одиночестве по диким пустыням.

Отступление. Эрос как садист

По мнению Юнга, Эрос является богом отношений, он их создает и поддерживает. К сожалению, в наше время образ Эроса крайне упрощается и становится слишком тривиальным и в психологии, и в порнографии, и в производстве поздравительных открыток. В некоторых психологических концепциях бог низводится до «чувства», словно он покровительствует только сфере человеческих отношений. В порнографии эротика низводится до секса; а на открытках, посвященных Дню Святого Валентина, Эрос изображен толстым игривым херувимом, пускающим карикатурные стрелы любви.