Мажарин - [36]

Не тянуть, не откладывать. Не агонизировать убийственным ожиданием. Он собирается ее

помучить, так пусть начинает поскорее. Пусть ему

скорее станет легче…

Распахнула, не успев отдышаться. Он, будто не ожидая, что так быстро откроют, застыл на

пороге и тяжело выдохнул. Не спешил проходить. Молча

стоял. Не здоровался, ничего не спрашивал.

Маринка толкнула дверь, открывая шире, и отступила.

— Мажарин, я тебя уже два часа жду.

— А я разве говорил, что приду? Что сегодня?

— Нет, не говорил. Но пришел же.

— Пришел, — повторил эхом.

Снова тяжело выпустил воздух из легких и шагнул в квартиру. Медленно. И остановился,

словно еще не верил, что все-таки оказался здесь. Не

глядя повесил ключи от машины в ключницу, и уже когда надел их на крючок, посмотрел на

руку, охваченный странным ощущением.

Марина протиснулась к двери, чтобы захлопнуть, встала совсем близко, задевая

его плечом, и ощущение это, нераспознанное, развеялось.

Растворилось в запахе духов.

Взял ее за талию и сдвинул в сторону, ставя перед собой. Посмотрел на нее сверху вниз.

Опустил взгляд с лица на шею, грудь, ниже, на живот.

Рубашка на ней полупрозрачная, отчетливо говорящая, что под ней Маринка голая. Даже без

белья.

Задышал часто.

— Ждала. Вижу. Уже умеешь себя предлагать?

— Умею.

Ей тоже стало недоставать воздуха. И сил. Не знала, чем это всё закончится. Господи, и

забыла, какой он высокий, сильный, но помнила, как уютно

и спокойно было в его руках. Тогда. Сейчас он для нее самый опасный человек.

Провел пальцами от подбородка вниз по шее. По ложбинке между грудей, чувствуя, как

кожа буквально электризуется от этих неплотных касаний.

И сам от ее тепла завибрировал.

Но, помимо тепла, другое еще почувствовал. Страх. Она боялась. Хотела и боялась, как в их

первый раз. Кричала внутри тревогой, какой не

должна. Он всё это чувствовал. Он ее до сих пор, как и тогда, чувствовал.

Ни одну бабу после нее не помнил, ее помнил. Всю. До кончиков волос. Всё помнил. Потому

что жил с ней. Спал. Не просто пожить рядом пустил.

В себя впустил. А она потом разорвала...

Но так внутри и осталась. Застряла в нем. Запечаталась кровью, вместе с кровью запеклась.

Все эти годы тихо сидела, пока снова не увидел. А

увидел, потрогал — и всё внутри зарезонировало. Зашумело, забурлило.

В тот раз посчитал такое волнение естественным, они же совсем не знакомы были. Совсем

были чужие. А сейчас чего бояться? Сейчас еще проще.

Знала его. Жила с ним. Спала. Чего бояться? Но тряслась от страха, будто он ее в угол

загнал. А он не загонял. Он пришел, она ждала.

Это не просто волнение. Как будто одной мыслью звенела. Какой?

Что-то стояло в ее глазах застывшее. Что?

Марина начала отступать, боясь, что прямо здесь и сейчас останется голой. В прихожей.

Прочитала у него в глазах это намерение — содрать с нее

одежду. Четко. Мыслью по лицу пробежавшей.

Он голодный. Должен взять ее быстро. Без прелюдии и истязаний ласками. Какие теперь

ласки, он ее ненавидел лютой ненавистью. Пусть это будет

сразу, только не здесь — в спальне.

— Сделай то, что хочешь. Я тоже хочу.

— Откуда ты знаешь, что я на самом деле хочу с тобой сделать? — с холодком.

— Я все знаю, — сказала с поражающей уверенностью и словно запустила в нем какой-то

механизм. Сорвала внутреннего зверя.

И всё пошло яростно, быстро. Маринка едва успела заскочить в спальню. Но он уже поймал

ее. Уже прижал к себе спиной, сделав как раз то, чего

она боялась.

Только не так! Начала вырываться и вертеться, но, кажется, только сильнее раззадорила.

Не успев опомниться, оказалась в его руках голой. Хорошо, что в спальне света нет. И не

будет. Того неяркого, что из прихожей падал, ему хватит.

Сжал ее, будто смял всю. Скомкал. Впился пальцами. Вдавливая ладонь в кожу, прошелся по

груди, животу. Ниже…

— Ты такая же… я тебя не трогал толком еще, ты уже мокрая.

— Видишь, как я тебя хочу, Мажарин. Ты еще не трогал меня, а я уже хочу. Соскучилась по

тебе. Тоже смертельно. — Пыталась развернуться, но

никак. Руки у него стальные. Если животом на кровать завалит, вообще не вырваться. —

Чуть откинула голову, чтобы вдохнуть глубже, и Мажарин

прижался к шее горячими губами.

Марина неожиданно для себя громко застонала.

— Похотливая…

— Кто? — перебила. Отвлечь как-то хотела. — Похотливая кто? Столько лет прошло, ты

уже определился, кто я: дура или сука?

— Определился. Ты не дура. Когда думал, что ты дура, было легче. Поэтому трахать я тебя

буду, как суку… как суку тебя буду трахать…

— Да ради бога… — выдала что-то похожее на смех, — напугал… тогда какого черта ты

еще в одежде? Я голая, а ты в одежде, — голос отказывал,

сев где-то в груди. — Раздевайся быстрее, Мажарин. Раздевайся… — Царапнула его

ногтями, задирая футболку.

Как и рассчитывала, он отпустил, чтобы стащить с себя одежду. Маринка глубоко и быстро

вздохнула, будто запасаясь кислородом, и попятилась от

него на кровати.

Медлить он не стал. Раздевшись, откинул ее на спину и грубо ворвался в нее, оглушив болью

и удовольствием одновременно.

И замер. И она замерла. Как парализованная. Не дыша переживая первый озноб.

Он навис над ней. Смотрел. Жег взглядом — кожа от него горела. В спальне не было

абсолютной темноты, она видела его глаза. Или просто знала,