Мазарини - [85]

Брюль — Пуатье: кардинал

Уже в начале октября королева потребовала, чтобы Мазарини вернулся: ей необходимы были его надежная поддержка, сильная воля и проницательный ум, хотя «услуги» его обходились дорого. Мазарини только этого и ждал, но был слишком хитер (как оказалось — недостаточно), чтобы не понимать, что его возвращение способно объединить разрозненные группы фрондеров: прежних, новых, парламентских, буржуазных, народных, орлеанских, коадъюторских, сумасбродных и легкомысленных. Итак, кардинал решил подождать три месяца, хотя готовиться к отъезду начал уже в конце октября. Для возвращения Мазарини нужны были войска, политическая безопасность, крепости, где он мог бы останавливаться в пути, и много денег, которых ему все время не хватало.

Несколько человек в Париже и Германии пытались раздобыть для Джулио деньги. Как именно? Серьезный исследователь Жан Биллей, работавший в Счетной палате,' попытался восстановить механизм непростой процедуры. Очевидно, деньги брались в долг под будущие получения от сбора налогов (тальи, налога на продукты, габели, что являлось надежной гарантией), или под драгоценности, или под гарантийные письма банкиров — часто итальянских, в том числе Ченами и Контарини. Одним из самых удачных предприятий Мазарини было получение 400 000 ливров наличными от почтенного Лавьейвиля, который хотел снова стать суперинтендантом финансов (каждый, кто получал новую должность или новый титул, должен был дать большую взятку). Подъехав в середине октября к границе близ Ги на Мезе, Мазарини имел при себе солидную сумму денег. Он обеспечил себе все удобства и максимальную помощь на всем протяжении долгого и непрямого пути назад в Париж. В Седане верный Фабер «начистил до блеска» все пушки ради кардинала и приготовил свежих лошадей для шумной компании племянников, племянниц и свиты. В Перонне Окенкур тоже готовил торжественный прием. Очень важна была покупка войск. У курфюрста Бранденбурга при посредничестве графа Вальдека были куплены восемь полков (из них три — кавалерийских), то есть пять тысяч человек, главным образом немцев. Через Гравеля, одного из своих агентов, Мазарини в конце октября купил части прирейнских князей; «старые полки, шведы и гессенцы, лучшие, но очень дорогие» — писал 30 октября Джулио (позже он урегулировал денежные дела за счет королевской казны). Уже 11 ноября, в праздник святого Мартена, он был готов отправиться в путь.

И все-таки Мазарини хотел вернуться — его осторожность была ничуть не меньше его жадности — только по королевскому приказу, должным образом подписанному государственным секретарем (как правило, это был один из Фелипо). При дворе в Пуатье кое-кто из осторожных стариков и нескольких прежних противников кардинала не желали его быстрого возвращения. Так, воспитатель короля Бомон, ставший епископом, высказывался, скорее, против (и чуть было не лишился должности), а духовник короля, иезуит Полен, при всей его осторожности, был за. В конце декабря парламент понял, что возвращение кардинала неизбежно: впав в ярость, он снова (29-го) назначил цену за голову кардинала (29-го), решил украсть его имущество (большую часть спрятали друзья — Ондедеи, Кольбер и другие) и удовольствовался тем, что разграбил и продавал с аукциона его великолепную библиотеку (большинство книг спасли, выкупив).

Мазарини был уже во Франции: он пересек границу накануне Рождества, в Седане его приветствовали тремя артиллерийскими залпами. Несколько дней спустя он въехал в Шампань во главе семи-восьми тысяч солдат, повязанных зелеными шарфами (они были французами в еще меньшей степени, чем сам кардинал).

Путешествие до Луары (Пон-сюр-Ивонн — 9 января, Жьен — 16 января) длилось довольно долго: приходилось помнить об опасностях, после Вьерзона (в этой провинции находились только королевские войска, повязанные развевающимися белыми шарфами) скорость продвижения выросла. Мазарини ехал в сопровождении 300 кавалеристов, когда он 28 января, в двух лье от Пуатье, встретился с королем, его братом и дворянами, выехавшими ему навстречу: все они будто бы держали в руках лавровые ветви — символ победы… Королева, ожидавшая кардинала у себя, выказывала такие признаки' нетерпения, что удивила даже верного мудрого Летелье: он спрашивал себя, каков реальный характер «семейного воссоединения», где все были так счастливы и перешептывались, как заговорщики.

Пришла пора поговорить на эту тему. Вот уже триста лет мы задаем себе серьезный вопрос, имеющий решающее значение в истории человечества: были или нет королева и кардинал любовниками в нашем понимании этого слова?

Простолюдины, особенно городская чернь, читавшая или слушавшая самые похотливые мазаринады, были в этом уверены. Заявим сразу очень определенно: не существует ни одного доказательства их любовной связи, мы ничего не знаем и о «сексуальной ориентации» Джулио, которому приписывали так много пороков, что его образ оброс самыми нелепыми вымыслами. Как тщательно и жадно изучалась его переписка, кабалистические знаки и печати! Кто только их ни комментировал… Двое из троих чартистов высказались в пользу его целомудрия, а госпожа Клод Дюлон заявила, что любовные отношения начались в Пуатье, причем королева любила страстно, а Мазарини — гораздо спокойнее, иногда кардинал обращался с Анной Австрийской как «муж», по ироничному замечанию Юбера Метивье. Я же полагаю, что этот момент не представляет никакого интереса с исторической точки зрения.