Майорат Михоровский - [2]
— Пан майорат, подальше, подальше! Сгорите!
— Спасибо, хлопцы… Брунон и Юр — на пожар! Спасайте дома! Пан Урбанский, помогите брандмейстеру!
Ловчий Урбанский поклонился, но с места не сдвинулся:
— Пан майорат, не стоит вам туда ехать… опасно… там чужие… бунт!
— За меня не беспокойтесь. Живее!
Майорат остался один. Он с силой натягивал поводья; сдерживая разгоряченного коня, но Аполлон приплясывал, разбрызгивая копытами грязь, зло всхрапывал, приседал.
В серых глазах майората отражалось пламя. Нахмуренные брови сошлись в линию. Огненные отблески озаряли худое, благородное лицо. Он спокойно смотрел на бушующий океан огня, только ноздри его раздувались, выдавая внутреннее волнение.
«Что я им сделал? Неужели это месть? Но за что? — потрясенно думал он. — Агитаторы… бунт… Значит, и к нам докатилось?»
Саркастическая усмешка исказила на секунду правильные черты лица, серые глаза иронично сощурились.
— Быдло! — сорвалось со скривившихся губ. — А я пытался приобщить их к наукам… — вздохнул он горько. — Овцы, сущие овцы, бараньи мозги!
И вдруг его охватило неудержимое желание спасти, уберечь этих сбитых с толку, одурманенных кем-то людей.
Он тронул шпорами бока Аполлона и помчался к огненно-дымному морю пожарища, прямо к гомонящей толпе.
Но чья-то сильная рука перехватила узду Аполлона.
— Туда нельзя, ясновельможный пан! — пробасил великан Юр. — Там слышны угрозы, проклятья… они проклинают…
— Кого? — крикнул майорат. Юр молчал.
— Кого они проклинают? Меня?
— Вас, конечно… подлецы такие!
— Ясно. Что стоишь? Я же сказал — спасай дома!
— Пан майорат…
— Живо!
В голосе майората прозвучали столь решительные нотки, что Юр моментально растворился в толпе.
«Забавная история, — подумал Михоровский. — Этого я еще не видел. Агитаторы… Интересно!»
И он, пренебрежительно усмехнувшись, послал коня прямо в толпу.
III
Однако Юр, укрывшись от взора майората, зорко наблюдал за окружавшими его, держа руку на рукоятке револьвера. Он слушал жаркие речи агитаторов, обрушивавшихся на панов и миллионеров, видел взбудораженную толпу, стиснутые кулаки — и опасался за своего господина.
Эти же чувства испытывали начальник пожарной команды и Служащие администрации, сбившиеся кучкой.
Спокойнее всех держался майорат. С годами и серьезным видом возвышаясь на коне, он прокладывал себе путь грудью жеребца через толпу рабочих и батраков с фольварков. Он отдавал короткие, дельные приказы попадавшиеся навстречу пожарным, словно бы не замечая сбившихся в тесные кучки рабочих. Мало-помалу он отправил спасать жилые дома всех и возле пылавшей винокурни пожарных не осталось.
Крикуны немели, завидев Вальдемара. Его хладнокровие, гордая осанка приводили всех в изумление. Ему торопливо уступали дорогу. То тут, то там сжатая в кулак рука вдруг разжималась, чтобы мгновением позже снять шапку. И таких, сдергивавших шапки, кланявшихся, вокруг становилось все больше. Проклятья затихали, гнев исчезал из глаз. Толпа всколыхнулась, прокатился глухой ропот удивления.
Никто не ожидал увидеть здесь майората.
И агитаторы умолкли при виде стройного всадника. Его лицо казалось высеченным изо льда. Сотни глаз впились в едущего шагом господина — со страхом, с пробудившейся вдруг покорностью. На него смотрели как на призрака, страшного, карающего, готового растоптать всякого, кто осмелится пойти против него. Видимый для всех, Вальдемар возвышался над толпой, ярко освещенный пожарищем, уверенный в себе, дерзко-насмешливый и, о чем никто не подозревал, даже удивленный чуточку зрелищем умолкнувшей внезапно толпы, столь буйной и грозной всего минуту назад.
Потом откуда-то из толпы до майората долетел хриплый, трубный голос:
— Буржуй! Буржуй! Миллионер! Братья, не позволим обворовывать бедный народ! Как сыр в масле катается! Спалить все, растащить… кто ему поклонится, тому пулю в лоб… братья, это буржуй! Да здравствует коммуна! Бей панов!
Голос агитатора перешел в хрип; ему ответили лишь несколько одобрительных криков, потом наступила тишина. Слышно было, как трещит бушующее пламя.
Майорат, ничем не показав, что слышал что-либо, спокойно ехал дальше, он лишь усмехнулся да глаза насмешливо блеснули.
Перепуганная толпа, возбужденная криком агитатора, вновь заволновалась, люди толкали друг друга, раздались вопли задавленных, кого-то толкнули в огонь, на некоторых вспыхнула одежда…
Началась паника. Ее усугубил грохот обрушившихся стен.
— Буржуй! Буржуй! Обманщик бедняков! Трутень! — доносился далекий голос.
Толпа окружила Аполлона плотным кольцом. Скакун беспокойно тряс головой, бил копытами.
Поднялась суматоха, послышались вопли придавленных в толчее… Высокая труба винокурни, рубиново-алая, раскалившаяся, зашаталась у самого подножия, кирпичи ежесекундно могли рассыпаться. Новая, страшная угроза только усиливала панику.
Майорат встал на стременах, выпрямился в отблесках пожарища и, указывая на сверкающее мокрой грязью поле, далекое от огня, громко вскричал:
— Все, кто не помогает тушить — туда! Марш! Только медленно, отходите медленно, без толчеи! Затопчете друг друга! Медленно!
Свирепый голос не умолкал:
— Буржуй! Смерть ему!
Затем прозвучали два револьверных выстрела — бах! бах! — почти неслышимые среди криков толпы и треска пламени. Две пули просвистели над головой майората. Он слегка побледнел, но, не теряя самообладания, по-прежнему стоял на стременах и указывал путь к спасению:
Роман «Прокаженная» рассказывает о прекрасной и трагичной любви прелестной Стефании Рудецкой и знатного польского магната Вальдемара Михоровского. В начале двадцатого века книга имела огромный успех и издавалась в Польше шестнадцать раз.
Май 1938 г. Они встретились ясным веcенним днем под небом Парижа. Их взаимная привязанность друг к другу преодолеет время и расстояния: разлученные Второй великой войной, они пронесут свою любовь через все испытания, выпавшие на их долю, посланные небом, — чтобы только вновь оказаться вместе.
Ренси мог стать величайшим скульптором своей эпохи, но судьба и боги Египта уготовили ему иной путь. Любовь к дочери фараона изменила жизнь юного скульптора, заставив его отложить молоток и зубило и взяться за меч и копьё. Тем, кто лишил его счастья быть с любимой, не избежать его гнева. Сумеет ли Ренси справиться с тяжёлыми испытаниями и довести свою месть до конца? Или борьба с могущественным противником может стоить ему жизни?
Безо всякого преувеличения это наш любимый сборник рассказов. И его герои вошли в нашу жизнь, по всей видимости, уже навсегда. Лиса и Пианист. Певица и ее аккомпаниатор. История их дружбы и их любви. Их войны и их жизни. Их разочарований и их надежд. Здесь есть элементы биографий реальных людей… слишком известных, чтобы их называть. Но почему бы не рассказать о них? Почему бы не вспомнить? Итак….Кафе «Томный енот», которого сейчас, конечно, на Монмартре уже не найдешь, на его месте давным-давно красуется… другое кафе с другим названием, называлось так не случайно.
Насколько сложно было получить развод в США накануне Второй мировой войны? Практически невозможно! Единственным штатом, где можно было развестись, была Невада – и женщины со всей страны стекались в городок Рино, «мировую столицу разводов», чтобы освободиться от уз изжившего себя брака. Ожидать решения приходилось шесть недель, и в это время женщины проживали на ранчо «Скачок в будущее». Миллионерша Нина, живущая всегда на полную катушку, и трогательная Эмили, решившая уйти от своего изменника-мужа, знакомятся на ранчо с Вардом, молодым человеком, бросившим Йель.
Тревожно гудят барабаны над прекрасным островом Гаити. Они разносят по окрестностям весть, что на плантации графа де Вилларе появился незнакомец. Обедневший дворянин Андре де Вилларе прибыл издалека, чтобы разыскать имущество, унаследованное после гибели дяди. Жрец вуду предсказывает, что поможет ему в этом девушка по имени Саона. Но кто она такая и где ее искать?
В маленький техасский городок приезжает знаменитый бандит и наемный убийца Голт. Жители взбудоражены — у каждого есть грешки, и не исключено, что этот безжалостный человек явился по их душу. Лишь бесстрашная Кейди, хозяйка гостиницы, в которой поселился бандит, его не боится, и даже наоборот… он ей все больше и больше нравится.Но тут в Парадизе появляется еще один Голт. Кто же из них настоящий?