Маяковский едет по Союзу - [55]

Он часто вспоминал одного из любимейших своих актеров — Игоря Ильинского.

— Посмотреть Ильинского — большое наслаждение. Он замечателен во всех ролях. Обожаю его в «Клопе».

«Клопа» с участием Ильинского Маяковский смотрел много раз. Я как-то попробовал сымитировать фразу Ильинского (в его гротесковом стиле) из спектакля «Лес»: «А ты свое художество брёсил?» — «Брёсил, — говорю, — Геннадий Демьянович, брёсил!». Маяковскому понравилось.

— Умоляю, еще что-нибудь!

Расхрабрившись, я спел песенку Аркашки, введенную Мейерхольдом в «Лес» из «Орфея в аду»:

Когда я был аркадским принцем, / Любил я очень лошадей, / Гулял по Невскому проспекту, / Как ошалелый дуралей.

Даже подражание Ильинскому умиляло Маяковского, и он неоднократно просил:

— Ну, спойте! Или скажите только «брёсил».

ПРОГРАММНЫЕ ВЕЧЕРА

Литературный сезон в Москве открывался в Политехническом музее вечером «Левей Лефа» (вечер состоялся 26 сентября 1923 года), вызвавшим множество кривотолков.

Маяковский писал в объяснительной записке к докладу:

«…Показать, что мелкие литературные дробления изжили себя и вместо групповых объединений литературе необходимо сплотиться вокруг организаций, ведущих массовую агитлитературную работу, — вокруг газет, агитпропов, комиссий, организуемых к дням революционных празднеств. Необходимость отказа or литературного сектантства иллюстрируется примером Лефа, большинство из сотрудников которого ведут работу в пионерских, в комсомольских органах печати. Только переход на такую работу дает писателю вместо салонной поддержки семидесяти единомышленников критику и поддержку миллионных организаций.

Литература — самоцель должна уступить место работе на социальный заказ, не только заказ газет и журналов, но и всех хозяйственных и промышленных учреждений, имеющих потребность в шлифованном слове. Мы излишнее количество сил уделяем на критику ничтожных литературных явлений, оставляя без критического внимания вещи повседневного обихода. Хлеб, костюм, сапог должны критика интересовать по крайней мере не меньше, чем стихи Есенина.

Агитационно-просветительная работа хотя бы по борьбе за чистоту жилищ, против плевания на улице, за отмену рукопожатий и т. п. должна пользоваться правами литературного гражданства наравне с поэмой и романом».

Разговор иллюстрируется стихами, печатавшимися а «Правде», «Комсомольской правде», «Рабочей газете», «Крокодиле».

Составляя афишу, Маяковский впервые опустил слово «поэт», оставив только свое имя и фамилию.

Не только ради формы или ради эффекта сделал он это. Здесь — четкая мысль, тенденция: освобождаться от лишних слов вообще и, в частности, на афише, которой самой природой суждено быть лаконичной. Наряду с этим возникает параллель, когда вспоминаешь ответ Маяковского на вопрос одного из слушателей: «Вы себя считаете хорошим поэтом?» (ответ приведен в этой книге).

Еще деталь: на афише вместо общепринятого «Ответы на записки» значится в единственном числе: «Ответ на записки». Смысл таков: записок много, но ответ как бы один, он исходит от одного лица и представляет как бы единое целое.

Отдел поэзии был поделен здесь на «некрасивые стихи» и «стихи красивые». К первым относились сатирические. Почти все названия остались книжные, только перед такими, как «Помпадур», «Служака» и другие, появилась приставка «сов»: «Coвпомпадур», «Совслужака»; «Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру» назывался «Хол» и «Гор».

Доклад «Левей Лефа» Маяковский начал с рассказа о том, как триста греков засела в Фермопильском ущелье и отбивались от целой армии персов.

— Мы, лефы, были с восемнадцатого по двадцать пятый год такими же фермопильцами, героически отбивающимися от наседающих полчищ эстетов и прочих правых флангов искусства. По нашему примеру и другие начали устраивать свои фермопильчики. Персы уже стали другими, а мы все сидим по своим ущельям. Пора бросить нелепейшую и бессмысленную игру в организации и направления, в которую выродилась наша литературная действительность. ВАПП объединяет четыре тысячи поэтов, а я, Маяковский, вынужден расплачиваться за всех: в газете, в радио работать некому. В свое время лефовцы выбросили лозунг борьбы за газету как единственный вид литературы. С сегодняшнего дня я отказываюсь от лозунга «Только газета есть литература» и выдвигаю другой лозунг: «Да здравствует стихотворение! Да здравствует поэма!». В свое время лефовцы аннулировали живопись, заменив ее фотографией. С сегодняшнего дня я амнистирую Рембрандта. Я борюсь против тех, которые пытаются превратить Леф в «общество любителей левого искусства». Леф в том виде, в каком он был, для меня больше не существует. Но это не значит, что борьба за левое искусство, которую мы ведем, ослабеет хотя бы на минуту!

Ровно через год Маяковский намечал новые пути борьбы за левое искусство:

— Сначала в Москве надо сделать большой вечер. Я составлю сногсшибательную афишу: «Гала-вечер». Напишем так: «Состоится открытие Рефа». Нет, это сухо и официально. Просто — «Открывается Реф». Вечер состоялся в Политехническом музее 8 октября 1929 года. Революционный фронт искусств (Реф) — организация, которую возглавлял Маяковским после ликвидации Лефа. Председатель — В. Маяковский. Выступят: Асеев, Брик, Жемчужный, Кассиль, Кирсанов, Ломов, Маяковский, Незнамов, Родченко, Степанова.