Майада. Дочь Ирака - [47]

Меня вырвало потому, что я женщина. Полицейские сказали, что отпуск подошел к концу и я должна вернуться на работу. Я решила, что они собираются отвезти меня в тюрьму, но они уверяли, что Саддам приказал не арестовывать меня, а дать еще один шанс.

По пути в офис один из мужчин с ухмылкой взглянул на меня и спросил: «А как поживает твой брат Ахмед? Не болеет?» Он добавил, что, надеется, Ахмеда ждет счастливое будущее.

Я сразу поняла, что моя семья в опасности. Как я хотела вернуться к простой жизни! Но это было невозможно. Я не знала, что сделать, чтобы исправить положение, и потому погрузилась в работу. Но с тех пор я ни минуты не чувствовала себя счастливой. Я все время ждала, что мне опять прикажут какого-нибудь убить. Впрочем, довольно долго все шло хорошо. Я вышла замуж за прекрасного человека, родила двух здоровых сыновей и красивую дочь. Больше меня не приглашали на казни. А потом, в 1992 году, случилась новая беда. Ирак обнищал, и Саддам созвал совет, чтобы обсудить дефицит бюджета. Он строил дворец за дворцом, но заявил, что мы, директора, должны изобрести способ оплатить расходы министерства. Саддам сказал, что больше нам не будут выдавать денег, чтобы платить сотрудникам, финансировать работу и строительные проекты. Руководство должно придумать план, как заработать денег и поддержать правительство.

После собрания нам позволили поблагодарить Саддама за то, что он дал нам возможность помочь родной стране. Когда я подошла к нему, он впервые за день рассмеялся и спросил, не рвало ли меня в последнее время. И все вокруг тоже рассмеялись, даже я. Я ответила, что нет, и поблагодарила за его внимание.

Доктор Саба рассвирепела:

— Я подумала: пусть смеются! Среди них только у меня руки не были обагрены кровью. Но я покинула собрание в сильном расстройстве. Я знала, что должна найти способ оплатить расходы, потому что мне есть что терять. Я имею в виду не только работу. У меня есть любимый муж и дети, а также братья и сестры, у которых тоже есть дети. Несколько дней я сходила с ума от беспокойства, не зная, где взять денег, чтобы финансировать работу целого отдела.

Однажды, когда я находилась на строительстве, меня посетила идея. Я посмотрела по сторонам и увидела много леса, цемента, отверток и гвоздей. Вернувшись в офис, я позвала Абу Канаана, моего подчиненного, чтобы обсудить с ним план.

Вот в чем он заключался: управление, которым я заведовала, занималось только строительством. Мы распределяли контракты между независимыми компаниями, принадлежащими частным лицам. Одна компания поставляла оборудование, другая — лес, третья — цемент и так далее. Я решила, что теперь мы будем действовать по-другому. Пусть каждая компания, которая работает над проектом, оставляет все материалы, которые она не использовала. Это не нанесет им большого ущерба, а мы сэкономим кучу денег. Из-за санкций ООН в Ираке наблюдался дефицит товаров, и я знала, что смогу выручить за них самую высокую цену. Мы продадим их на аукционе, а прибыль распределим таким образом, чтобы выдавать зарплату сотрудникам и возместить другие расходы.

Чем больше я думала, тем больше убеждалась в том, что эта идея станет для нас спасением.

Мы представили проект Саддаму. Он изучил расчеты и, кажется, остался доволен. Он сказал, что мы можем действовать согласно плану. Наше управление несколько лет использовало его, и нам удавалось покрывать все издержки.

Пять месяцев назад ко мне в кабинет опять пришли двое мужчин в черных очках. Я испугалась, что они прикажут мне кого-нибудь пристрелить, и попросила дать позвонить мужу и детям. Они не разрешили. Мужчины сказали, что я буду отсутствовать всего час или два, ведь мне лишь нужно дать разъяснение по нескольким вопросам. Мужчины притащили меня в Баладият. Мы вышли из автомобиля, они завязали мне глаза и провели по лестнице. Я ничего не видела, но, когда я почуяла мерзкий запах мочи, мне стало страшно. Они сняли повязку с глаз. Передо мной стоял мужчина. Он ударил меня по лицу и заорал: «Добро пожаловать, воровка!»

Когда меня допрашивали, то сказали, что я арестована потому, что использовала служебное положение, чтобы красть товары и оборудование у частных компаний. Мое преступление состоит в том, что я устроила заговор, чтобы подорвать экономику государства. И это несмотря на то, что я не оставила себе ни одной монетки! Каждый динар, полученный на аукционе, отправлялся в сундуки министерства.

Доктор Саба нахмурила брови.

— Мне сказали, что, возможно, я проведу в тюрьме двадцать пять лет. Не уверена, что муж и дети знают, где я нахожусь, хотя меня уверили, что им обязательно расскажут о том, что я воровка.

Она вздохнула и перевела взгляд на стену.

Майада смотрела на нее, не находя слов. Ее глаза снова наполнились слезами. Двадцать пять лет! Доктор Саба не доживет до окончания срока. Ей уже пятьдесят.

Майада достала из-под себя сложенное одеяло и прижала его к лицу. В рот набились пучки шерсти. Она закашлялась, чуть не задохнувшись. У нее защипало в носу, и она отбросила скомканное одеяло себе под ноги.

Ей хотелось чем-нибудь утешить Сабу, но она не знала, что сказать. Майада начала говорить, сама не понимая, что у нее на уме: