Майада. Дочь Ирака - [32]

— Раньше я никогда не думала, что Саджида жестока. Я сочувствовала ей, когда Саддам взял вторую жену, молодую Самиру Шабендар. Саджида мне даже нравилась.

Самара вздохнула.

— Теперь мы знаем, что больше ты не испытываешь к ней сочувствия, Иман.

Женщина согласно кивнула.

— Мне казалось, этого не может быть.

Майада хотела, чтобы весь мир знал правду о семье Саддама.

— Глупость Саджиды даже превосходит ее жестокость. Она должна радоваться, что Саддам с ней не развелся, — прошептала она. — Он ее ненавидит, а она ненавидит его. Дети — единственное, что у них есть общего, и хотя официально они до сих пор женаты, видятся очень редко.

— Правда? — спросила Самара.

— Я говорю вам только правду.

— Расскажи нам об этой женщине, — попросила Иман.

— А ты встречалась с Саддамом? — еле слышно прошептала молоденькая женщина-тень по имени Муна.

Майада не ответила, но Самара негромко рассмеялась, хлопнула в ладоши и прошептала:

— Конечно, встречалась!

Теперь и Алия стала прислушиваться к разговору. Она тихо подошла и села в кружок. Она взглянула на Майаду и спросила:

— Расскажешь о нем?

Майада без колебаний кивнула. Да, разумеется. За последние двадцать четыре часа ее жизнь полностью переменилась, и она отринула привычную осторожность и нежелание откровенничать о Саддаме, его семье и приближенных чиновниках. С того утра, когда ее арестовали, она словно переродилась, и теперь жалела лишь о том, что у нее слишком маленькая аудитория. Ей хотелось, чтобы она многократно увеличилась и весь мир услышал то, что ей известно о Саддаме Хусейне.

— Говори тихо, — еще раз предостерегла ее Самара.

— Я расскажу с самого начала. — Майада улыбнулась Самаре. — Только шепотом.

Ничего удивительного, что Самара так волновалась.

— Мы должны подготовиться. Если дверь вдруг откроется, я сделаю вид, что говорю о своих любимых блюдах, а ты, Анвар, — Самара махнула в сторону пожилой женщины со светлыми волосами, — будешь спорить со мной и говорить, что я ничего не понимаю в кулинарии. — Она опять взглянула на Майаду и широко улыбнулась: — И они поверят, что мы — всего лишь кучка глупых женщин.

Анвар со смехом согласилась сыграть отведенную ей роль. Тогда все посмотрели на Майаду и попросили ее продолжать.

Она рассказала, что ее мать познакомилась с Саддамом в 1969 году, через год после не получившего поддержки военного переворота под началом партии «Баас». Тогда президентом стал Ахмед Хасан аль-Бакр. Майада напомнила сокамерницам, что иракские интеллектуалы не принимали партию «Баас». Ее родители никогда в нее не вступали. После того как «Баас» захватила власть, в Ираке началась политическая неразбериха, и многие бывшие правительственные чиновники ждали, когда новые правители покажут свое истинное лицо, чтобы решить, оставаться в Ираке или бежать в соседние арабские страны.

— Родителей пригласили на небольшую вечеринку в иностранное посольство. Дело было летом, и закуски подали в сад. Мой отец Низар разговаривал с одним из послов, а мать клала еду в тарелку, весело болтая с женой ливанского посланника. Обычный светский раут: гостьи обсуждали будущий сезон светских развлечений, а мужчины — политику. Но все были немного обеспокоены, потому что в Багдаде поговаривали, что лидеры партии «Баас» не потерпят критики. Отец говорил мне, что баасисты не привыкли к добродушным политическим перепалкам — а ведь это, как вы знаете, в арабском мире считается невинным развлечением: мужчины часами сидят в кофейнях и с жаром обсуждают действия правящей партии.

В саду расставили круглые столы, накрыли их белыми скатертями и украсили букетами цветов. Дама из Ливана предложила моей матери присесть. Они увидели стол с двумя свободными местами и подошли к нему. За ним уже сидели двое мужчин. Мама описала мне их. Один, по ее словам, был молод и красив. Он ел очень медленно, демонстрируя прекрасные манеры. Она обратила на это внимание, потому что большинство иракских мужчин накидываются на еду, как дикие звери, а этот молодой человек вел себя совсем по-другому.

Мама сказала, что он взглянул на них и с улыбкой поздоровался, но не представился. Потом она вспоминала, что у него были черные глаза, круглые и необычайно блестящие, чем напоминали глаза животного.

Мать разговаривала с ливанкой. Рядом прошла жена кувейтского посла. Она ущипнула маму за руку, наклонилась и прошептала: «Так ты его знаешь! Позвони мне завтра и подробно все расскажи».

Она очень удивилась, потому что понятия не имела, о ком говорит знакомая. Мама ничего не сказала и продолжила есть. Через несколько минут к ней подошел тот самый молодой мужчина с круглыми глазами. Он спросил: «Как вы поживаете, устата [профессор] Сальва?»

Мама сказала, что все в порядке, и задала ему тот же вопрос. «О, это тяжелая ноша», — загадочно ответил он.

Она понятия не имела, о какой ноше идет речь, но предположила, что он говорит о проблемах большой семьи или семейного бизнеса. Затем он сказал еще что-то, но она почти не обратила внимания на его слова, потому что постоянно слышала подобные замечания об отце. «Я всем сердцем восхищаюсь Сати аль-Хусри, — заявил он. — Когда я был бедным студентом юридического факультета в Каире, я каждую вторую пятницу приходил к Сати и задавал ему много вопросов. Этот великий человек никогда не перебивал меня и не уставал на них отвечать». Мать поблагодарила его за добрые слова, ведь ее отец умер всего год назад, за четыре месяца до того, как партия «Баас» пришла к власти. Его смерть стала для нее незаживающей раной. Она хотела спросить молодого человека, как его зовут, но подумала, что это неприлично: ведь он полагал, что Сальва его знает. Поэтому она ничего не сказала. Незнакомец предавался воспоминаниям: «Я всегда говорил, что Сати аль-Хусри мог стать самым богатым человеком на Ближнем Востоке, если бы получал хотя бы несколько монеток за каждый написанный им учебник. Он не нажил много денег, но завоевал сердца миллионов людей». Во всех арабских школах учат по учебникам Сати. Он отказался от авторских гонораров, утверждая, что знания подобны воздуху, который невозможно держать взаперти. Сати разрешил школам бесплатно издавать и использовать нужные учебники. Он принимал гонорары, если книги продавались традиционным способом, например, в магазинах, но никогда не брал деньги за учебники.