Мавр и лондонские грачи - [10]

Когда Бекки стала рассказывать, что мать у них спит на полу, Мавр поднялся. Губы его были крепко сжаты. Он провел рукой по лбу. Вопрос девочки вызвал в памяти одну из самых тяжелых минут в его жизни.

Женни, его любимая, его красавица Женни, мать его детей, лежит в пустой, разоренной комнате на голых половицах. Она прислонилась головой к холодной стене и кормит грудью маленького Гвидо, Фоксика, которого нет уже в живых. А два судебных пристава хозяйничают в комнате и выносят все их вещи: белье, платье, пальто, кровати. Даже колыбельку не оставили. Дочурки Дженни и Лаура стоят, обливаясь слезами, и смотрят, как забирают их любимые игрушки. Перескакивая через две ступеньки, он взбежал тогда по лестнице, ворвался в комнату и в последнюю минуту все же отбил у служителей закона кровать жены. Но на следующее утро им все равно пришлось продать ее, потому что их дверь осадили аптекарь, мясник, булочник и молочник, требуя с них несколько жалких шиллингов долга. Лишь расплатившись с лавочниками, они смогли покинуть пустую комнату. Когда это было? Меньше года назад, там, в Челси. Страх Бекки за жизнь матери воскресил в его памяти эти горькие картины.

Очень бережно он сказал мужественной девочке:

– Не надо тревожиться, Бекки. Представляю себе, как обрадуется ваша мама, когда в подарок от собственных детей получит кровать! Но как вам это удалось?

– Всех денег мы еще не набрали, – начала Бекки. – Такая кровать дорого стоит. Мы задумали это еще четыре месяца назад. В июне. Джо первый дал денег на подарок. Целый шиллинг. Он таскал тяжелые корзины. Ему хорошо заплатили. Вот так и началось. Джо ведь мог купить что захочется. Мы долго все вместе прикидывали. Вообще-то мы сначала собирались купить маме у старьевщика удобное кресло. А потом увидели там кровать. Это все Джо! В прядильне он из всех ребят самый проворный. Его редко штрафуют. Он еще за полчаса до смены дожидается у ворот. Боится, как бы не опоздать. В контракте – его все обязаны подписывать – сказано, что фабрикант может вычесть треть дневного заработка, если рабочий опоздает хоть на несколько минут. Его не пустят на фабрику. До первого перерыва. Наша мама и две другие женщины из кружевной раз больше часа простояли у ворот. А у нас, на спичечной фабрике, так даже нарочно переводили вперед часы, чтобы надзирателям набирать побольше штрафов.

Слушая ее, Мавр то и дело мрачно кивал, но тут он буркнул себе что-то под нос, однако не стал прерывать Бекки. Он хорошо знал гнусные повадки фабрикантов: пользуясь контрактами, которые рабочие подписывали, если не хотели умереть с голоду, хозяева умудрялись наживаться даже на штрафах, урезая и без того нищенскую заработную плату.

– Мой брат Робин говорит, что этими контрактами они нас по рукам и ногам связали да еще набросили на шею петлю.

– Твой брат прав. Так оно и есть!

Бекки, захлебываясь, продолжала свой рассказ:

– Когда Джо приносит домой недельную получку, он говорит, будто у него вычли штраф. Мы-то все знаем, что он отложил несколько пенни на кровать. Но мама не знает и часто огорчается. Недавно она даже заплакала, когда Джо сказал: «За эту неделю целый шиллинг вычли». А шиллинг – это большие деньги, очень большие. Двенадцать пенсов. – Бекки вздохнула. – Джо очень тяжело. – И она вопросительно взглянула на Мавра: понимает ли он это?

Мавр сказал:

– Хороший у тебя брат, славный!

Бекки радостно кивнула.

– Я тоже кое-что накопила, – застенчиво призналась она. Уж очень ей хотелось, чтобы Мавр и ее похвалил. – Покупатели дают немного, но я ни одного пенни на себя не истратила. (Сколько раз она вновь и вновь пересчитывала стертые монетки!) Я и на омнибусе не езжу, чтобы сэкономить, хожу пешком. Я целых два шиллинга внесла на кровать…

Мавр поглядел на худенькие ножки девочки.

– Хорошее дело задумали ты, Джо и ваш старший брат.

– У нас есть еще один брат, – решилась наконец поделиться Бекки и доверчиво подняла глаза на Мавра, – Билли. Он тоже дал денег. Четыре шиллинга. И вовсе не такой уж он плохой, как все говорят. Но папа и слышать о нем не хочет.

Что с Билли неладно, нетрудно было догадаться, но, так как Бекки опять запнулась, Мавр не стал допытываться. А Бекки была рада уже тому, что заставила себя сказать про Билли. Вдруг этот мистер Мавр что-нибудь присоветует? И она стала подробно рассказывать о своем пятнадцатилетием брате Билли, самом веселом из Клингов. Он тоже раньше работал у Кросса. Прежде отец о нем говорил: «Он у нас умный и смелый». Бекки всегда казалось, что отец любит его больше всех. Может быть, именно потому он и обошелся с ним так круто.

Это случилось, когда она только начала работать у лавочника Квадла. В первый же раз, как Билли пришел ее проведать, он застал ее плачущей и всю в синяках – так ее избил изверг-хозяин. Билли здорово тогда разозлился, хотел переколотить всю посуду на кухне у Квадлов, но ведь за это поплатилась бы Бекки. С этого дня он возненавидел лавочника. Часто навещал сестренку, давал ей советы, как увертываться от этого негодяя. Но когда Квадл однажды увидел его, он напустился на Бекки, крича, что не позволит ее родственничкам ходить к нему в дом, выслеживать да вынюхивать.