Матвей Коренистов - [6]
— Пока собираешься, а там у тебя рельса пополам...
— Рельса?.. Ни-ни... А прошлый раз... Начальник пишет. Измерить кубатуру здания. А знаешь ли ты, что это такое кубатура?.. Это, брат... Измерил в точности... Тятенька, выпьем. Что нам?!. Сегодня мы пьем, а завтра на работу идем... Кто нам теперича указ, сами хозяева.
— Плохой ты хозяин,— вылезая из-за стола, проговорил Коренистов.— Хороший хозяин каждую гайку к месту приберет... Ты на меня не сердись... Я правду люблю говорить прямо в глаза.
— Я не сержусь, я, тятенька, не сержусь... Давай споем песенку.
И не дожидаясь согласия Коренистова, Степан, закинув нога на ногу, подбоченился и сипло запел, краснея от натуги:
Мария Петровна с Клавдией тихо беседовали у печи, отгороженной тонкой стенкой. Коренистов заглянул туда, проговорил:
— Мать, не пора ли домой?
— Тятенька, ночуйте! — отозвалась Клавдия. В голосе ее была просьба: — Далеко ведь идти-то, а время-то уж много.
— Верно, отец, давай ночуем... Я боюсь больно лесом ходить.
— Не люблю я ночевать в чужих людях.
— Ну, я-то ведь не чужая...— Клавдия взялась за лацканы отцовского пиджака, боязливо посматривая на Степана.
— Ну, ладно, коли... Только завтра чуть свет домой.
Клавдия поспешно приготовила родителям постель в уголке на полу. Пока Коренистов молился на сон грядущий в кухне, Степан дремал у стола.
Когда Коренистовы улеглись, Степан позвал Клавдию.
— Что? — спросила она, подходя к мужу.
— Не знаешь своих обязанностей,— вытягивая ногу, проговорил он.
Клавдия с трудом принялась стягивать с него сапоги. Распоясала рубаху и стащила брюки. Степан, пошатываясь, ушел на кровать.
Ночь Коренистову показалась вечностью. Ему не спалось. Он думал о своей будке, о своем участке.
— Мать,— прошептал он,— а вдруг там что-нибудь стрясется, а? И меня нет.
— Ну, чтой-то, отец, никто как бог.
— Бог-то бог, да и сам-то не будь плох.
— Ты ведь Родиону Мокеичу наказал.
— Наказал. В случае чего, мол, так ты позвони по телефону.
— А он знает куда по телефону-то говорить?
— Ну, неуж не знает... Я, поди, толком сказал ему, что в пролетную казарму второго отделения.
— Ну и позвонит... Спи-ка, давай, с богом.
Спустя несколько минут, Матвей вздрогнул.
— Ты чего, отец, приснилось тебе, что ли? Вдруг чего-то тебя дернуло.
— Какой грех, приснилось? Я еще и не начинал спать-то. Спину кто-то ужалил...
— Меня тоже все кусает кто-то.
— Клопы... Ишь, как сейчас напахнуло клопом. Ой!
Чтоб ты околел. Ну-ка, встань. Я спичку чиркну.
Матвей нащупал свой пиджак, достал спички и осветил постель...
— Смотри-ка, их какая прорва... Ну, сунуло меня остаться... Сроду в чужих людях не спал. Пришлось раз, и вот тебе...А Клавдейка-то со Степаном, спят как издохлые.
Матвей ворочался, вздыхал, чесался, творил молитвы, ругался. Ему казалось, что его положили в муравейник. Он несколько раз вставал, зажигал лампу. Мария Петровна уснула. Он позавидовал.
— Спит!.. Как колода, лежит.
Только когда в окнах забрезжило утро, Коренистов уснул.
Но вскоре его разбудили тихие шаги и возня. Он открыл глаза. Степан, посапывая носом, сонно ходил по комнате и собирался на работу. Он взял сапоги, осмотрел их и решительно направился в кухню. Коренистов слышал сердитый шопот Степана.
— Сапоги-то так и не вымыла.
— Позабыла, Степа.
— Позабыла?.. Вечно забываешь.
Послышались тихие удары и плачущий голос Клавдии:
— Ну что ты делаешь, Степа... Не хлещись, говорю я.
Коренистова ткнула под бок жена. Она лежала на спине с открытыми глазами.
— Он бьет ее, отец,— прошептала Мария Петровна,— бьет голенищем.
Коренистов кашлянул и встал. Из кухни вышел Степан.
— Что не спишь, тятенька? — улыбаясь, сказал он.
— Слушаю, как ты жену свою уму-разуму учишь.
Степан виновато усмехнулся и проговорил:
— Ну, чего я ей сделал. Я только спросил, что сапоги, мол, не вымыла.
— А я так сам всю жизнь сапоги свои мыл и чистил. А вот спроси-ка тещу-то, видала ли она от меня хоть один щелчок. Век прожили... А ты... Нынче за эту штуку не похвалят... Мать, вставай... одевайся, пойдем, пора.
Степан молча вышел.
— Ну, угостила ты меня, дочка, ночевкой. Как это вы живете в этом клоповнике...
— Да уж я, тятенька, чего-чего ни делаю. Из казармы наползают они, пособиться не могу.
— Из казармы?.. Значит, и там от них вскресу нету. Эх-ма, хозяева! А это что за мода сапоги-то с него стаскивать? Я бы на твоем месте снял с него сапог да этим сапогом по башке бы его... А говоришь, он тебя не бьет. Ну, прощай, живите, смотрите, у меня хорошенько.
По дороге домой Коренистов недовольно ворчал:
— Что это за человек? «Я» да «я», и больше никто. Хвастун. А Клавдейка-то ровно уже десять годов замужем, осунулась, как старуха... Ни песен от его, ни слов хороших, умных. Не пойду я больше к твоему зятюшке.
— Клавдия-то сказывала, что он будто в партию хочет записываться.
— В партию? Хм. Хорош будет коммунист. Да если я услышу, так нарочно схожу в ихний комитет да скажу, что он за птица. Вот теперь и подумаешь над тем, что нынче в моде жен да мужей менять. От хорошей жизни не сбудется это. А вот из этого, прости господи, омута и закон — к чорту, да уйдешь.
Над романом «Лога» Бондин начал работать в 1930 году. Тогда же был им составлен подробный план романа под названием «Платина». Но материал подготовлялся значительно раньше, еще в 1928–1929 годах.Сам автор писал о творческой истории романа: «Я поставил себе задачу изучить на месте жизнь приисков, добавить к тому, что я узнал во время скитаний по Уралу. «Лога» пережили многое: из маленькой повестушки разрослись в роман. Первое название было «Уходящее», второе «Золотая лихорадка», третье «Платина». Но, когда я исколесил весь золотопромышленный район, я убедился, что правдивей всего будет «Лога» — все происходит в логах, в кладнице металла».Первая часть романа была напечатана в журнале «Штурм» в 1933 году.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Над романом «Ольга Ермолаева» писатель работал на протяжении почти всей своей литературной жизни. Первый вариант романа начат им был в первой половине 20-х годов. В основу его были положены воспоминания о судьбе двоюродной сестры писателя — Е. Е. Туртаевой.Первый вариант назывался «Лиза Ермолаева», второй — «Оленька Полозова», третий—«Жизнь Ольги Ермолаевой».Писатель стремился создать образ новой женщины, героини социалистических пятилеток, первой женщины-многостаночницы. Последнюю редакцию романа писатель закончил незадолго до смерти[1].Впервые «Ольга Ермолаева» была напечатана в Свердлгизе в 1940 году, затем в трехтомном собрании сочинений в 1948 году, потом в Молотове и Челябинске (1949—1950 гг.).
Под названием «В лесу» в 1937 году был издан сборник охотничьих рассказов Бондина в Свердловском областном издательстве.Еще в начале 20-х годов писатель опубликовал в областной печати несколько своих охотничьих рассказов («Заяц», «Форель», «Медвежья шалость»).В 1937 году он подготовил книгу для детей под заголовком «В лесу».Книга эта явилась итогом личных впечатлений автора, встреч с уральскими рыбаками и охотниками. Он сам был страстным охотником и рыболовом. Около станции Анатольевская находилась его постоянная охотничья резиденция — шалаш в сосновом бору.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.