Маттерхорн - [97]

– Блядь, – зашептал Дэниелс. – Он ещё жив.

Меллас отправил Ванкувера и Гамбаччини вверх и вниз по тропе охранять подходы, а сам обшарил карманы раненого. Он проверял содержимое подсумков, подсвечивая себе красным фонариком и стараясь избегать карих глаз солдата, розоватых при красном свете и мечущихся от страха. Солдатик был не старше Дэниелса и Гамбаччини.

Фредриксон разрезал форму паренька и обнаружил три пулевых ранения в живот. На спине зияли выходные отверстия. Осколки гранаты угодили в левую ногу и раздробили берцовую кость.

Фредриксон посмотрел на Мелласа: 'Ему осталось час или два. Если попробуем его пошевелить, то и того меньше. Там на выходе уже видны кишки, и я думаю, что это поджелудочная железа. Анамнез никогда не показывает того, что есть на самом деле, так что трудно сказать'.

Меллас нервно облизал губы. Если б только он смог определить местоположение отряда солдатика. Они б обрушили на него всё небо.

– Мы сейчас отойдём и подождём, куда он двинется, – сказал он.

– Что?

– Сделаем вид, что уходим. Хочу посмотреть, куда он поползёт за помощью.

Меллас сунул подсумок в карман и ножом срезал с паренька наплечные знаки различия. Глаза парня от страха метались вправо и влево, когда Меллас работал над ним ножом. Меллас подумал было срезать пряжку с ремня, но засомневался, стараясь казаться более профессиональным. 'Ладно. Пошли', – шепнул он. И выключил фонарик. Получилось так, словно отключили тепло.

– Вы забыли пряжку, лейтенант, – сказал Дэниелс. – Десять ящиков 'Кока-Колы' в Дананге, как минимум. – Дэниелс нащупал в темноте пряжку и быстро срезал её.

Они отошли примерно на пятьдесят метров, и Меллас уложил их в тесный кружок. Через десять минут тишины послышался стон и вслед за ним очень обыкновенные звуки.

– Чёрт, – зашептал Ванкувер, почти не веря. – Он, мать его, плачет.

Меллас закрыл глаза.

Плач не прекращался и вскоре смешался со словами мольбы на чужом языке. Звуки вонзались в Мелласа стальным прутом. Рыдания то усиливались, то стихали. Мольбы не унимались; дитя, страшась смерти, в слезах умоляло о помощи.

– Господи Исусе, заткнулся бы ты нахрен, – громко прошептал Меллас. Остальные молчали, ожидая приказаний Мелласа. 'Чёрт, – наконец сказал Меллас. – Пошли его поищем'.

Юноше удалось отползти почти на тридцать метров от того места, где его оставили. Меллас засветил фонарик и прикрыл свет ладонью. В рот солдатика набилась грязь и смешалась на зубах с кровавой слюной. Широко открытыми глазами он смотрел на морпехов, сложив губы в немой мольбе.

– Что же, сэр, кажется, его дружки на востоке отсюда, – сказал Фредриксон.

– Угу, – прошептал Меллас.

Наступила неловкая тишина.

– Как думаешь, он будет жить? – спросил Меллас.

– Не имеет большого значения.

– Что так?

– Тигры. А это лёгкий кусок мяса.

– Но ведь он умрёт до того, да?

– Разрази меня гром, если я знаю. Я простой 'эйч-эм-три'.

Вдруг паренёк потерял самообладание, и с его губ сорвался страдальческий крик, за которым последовали приглушённые всхлипывания. Фредриксон перевёл предохранитель на винтовке в боевое положение. 'Это будет не впервой, сэр', – сказал он.

– Не стреляй, – Меллас снял свой предохранитель с боевого режима. Он направил ствол прямо парню в голову. Паренёк смотрел на него и громко плакал, сопли текли из носа. Меллас вернул предохранитель в боевой режим. 'Мы не можем', – прошептал он.

– Лейтенант, сделайте ему одолжение. Он умирает.

– Мы этого не знаем.

– Я, нахрен, это знаю.

– Может, мы могли бы взять его собой.

Фредриксон вздохнул: 'Мы размажем его кишки по всей округе. Даже если он выживет, мы должны будем передать его в руки АРВН, а они убьют его медленней, чем тигры'.

– Мы не знаем этого наверняка, – Меллас тихонько коснулся парня носком ботинка.

Фредриксон наставил ствол в голову раненого.

– Не убивай его, – холодно сказал Меллас. – Это приказ, Фредриксон. – Он попятился от парня. – Он сможет выкарабкаться. Может, его товарищи совсем рядом.

– Если так, – сказал Гамбаччини, – давайте убираться отсюда к чёртовой матери.

– Вы оставите его, лейтенант? – спросил Фредриксон.

– Он может выжить, – сказал Меллас. – Есть шанс, что сослуживцы подберут его. Они могли слышать выстрелы. – Он подыскивал другие причины. – Это было бы убийство.

Никто ничего не сказал. Джунгли затихли. У Мелласа больше не было иллюзий насчёт их уязвимости. Они были одни, точно так же, как и плачущий у ног чужак был один; их причины находиться здесь, вероятно, не сильно отличались от его причин.

– На восток, сэр? – спросил Ванкувер. – Туда, куда он полз?

Меллас ничего не говорил. Парни нервно переминались.

– Давайте, блядь, уйдём отсюда, – прошептал, наконец, Гамбаччини. – Я замёрз.

Наступила напряжённая тишина. Меллас слышал их дыхание, обонял в темноте запах пота, идущий от их тел. Он чувствовал, что рядом с ним стоит Дэниелс с большой рацией ПРС-25 на спине, слышал, как потрескивает в приёмнике. Меллас потёр лицо – на щеках уже пробилась щетина.

Он понял, что не стоит больше притворяться. Он просто был слишком напуган, чтобы двигаться дальше, в темноту.

– Дэниелс, передай в 'браво', что мы возвращаемся.