Маттерхорн - [28]

– Не буду я стричься.

– Какого хрена ты тут сказал? – Басс встал, выдвинув челюсть вперёд, с полной воды жестянкой в руках. – Ты обращаешься к лейтенанту, Паркер! – Момент показался Мелласу неподходящим, чтобы настаивать на военном этикете, но он позволил Бассу продолжить.

– Сэр, мне не нужна стрижка, и я хочу обратиться к шкиперу, сэр, – повторил Паркер.

Басс сел. Проситься на приём к шкиперу было привилегией каждого морпеха. Меллас посмотрел на волосы Паркера. Они курчавились почти как 'афро'. Не было никаких сомнений в том, что батальонный КП признает их слишком длинными, и не только потому, что корпус МП предпочитает чрезвычайно короткую стрижку, но и из политических соображений. 'Ладно, Янк, – сказал он. – Я этим займусь. Спасибо'.

Янковиц кивнул и пошёл вниз, туда, где Хиппи с машинкою в руках приводил в соответствие очередного клиента, усевшегося на его огневой позиции с полотенцем вокруг шеи. Меллас показал на сломанный поддон из-под боеприпасов: 'Садись, Паркер. Дай мне закончить обед'. Паркер сел несколько неуверенно, глядя на Басса. Почти все побаивались Басса из-за его непредсказуемого нрава. Басс допил кофе и, ничего не говоря, пошёл к своей палатке.

– Ты знаешь, Паркер, что шкиперу придётся приказать тебе состричь волосы?

– С чего бы это? – сказал он, глядя на жирную грязь на ботинках.

– Потому что они слишком длинные, Паркер. Завтра прибывает батальон, и потому так с ними нужно поступить.

– Я просился на встречу с командиром, у меня есть право увидеться со шкипером, и остановить меня вы не можете.

– Господи боже, Паркер. Я не пытаюсь помешать тебе встретиться с командиром. Я просто хочу уберечь тебя от подъёма в гору.

– Я прошу о встрече.

– Ну, тогда пошли. – Меллас бросил остатки еды в пустую картонную коробку, чьи стенки разваливались от постоянного воздействия дождя. Он повернулся к Паркеру, чтобы попытаться в последний раз: 'Паркер, шкипер действует по тем же правилам, что все остальные. Всё идёт к тому, что придётся стричься'.

Паркер снял панаму и ухватил несколько прядей: 'Они не длинней, чем у Басса. Просто свои он, нахрен, смазывает. Его долбаные вахлакские волосы могут быт пяти футов в длину, и ни одна морда об этом не заикнётся'. Что-то подсказывало Мелласу, что если б он был хорошим офицером, то никогда бы не спустил Паркеру за разговоры с собой таким тоном. Тем не менее, аргумент Паркера был обоснованным, хотя и проигрышным.

– Пошли к шкиперу, – сказал Меллас строго. Он повернулся и пошёл в гору, оскальзываясь в грязи и сознавая, что Паркер следит за его неуклюжими движениями.

Фитч, Хок и два радиста, Поллак и Релсник, сгрудились под полами плащ-палаток и играли в 'лесной' бридж. Это была уже сорок пятая партия в серии из 300 партий, в которой офицеры противостояли рядовым. Сержант Кэссиди сидел рядом на ящике для патронов. Безразличный к дождю, он расположился у входа в палатку и вырезал на жердине, которую принёс Фишер.

– Что-то случилось, лейтенант? – спросил Кэссиди.

Фитч выглянул в проём и привстал.

– О, нет, останьтесь, Шкипер, – сказал Поллак, оборачиваясь к Паркеру. – Эй, Паркер, подожди. Рядовые вот-вот вдуют офицерам! – Он вернулся к игре и с силой шлёпнул картой, – Вот вам, дурачки. Хи-хи! Гляньте-ка на эту даму! – Желваки Паркера заходили под тёмной кожей. Фитч скривился и бросил карту.

Паркер заговорил: 'Сэр, у меня есть право на приём'.

– У тебя есть привилегия, Паркер, – прорычал Кэссиди. – Ты не можешь просто так заявиться к командиру роты и сказать ему, что хочешь на приём.

Паркер стоял на своём: 'У меня есть право на приём'. Кэссиди встал. Хок быстро скинул карту, а Поллак, подхватив маленькую груду и засмеявшись, шмякнул своей. Хок посмотрел на Фитча и пожал плечами. Фитч бросил оставшиеся карты, и Поллак с Релсником пожали друг другу руки и стали убирать ручки и блокноты, в которых, чтобы избежать ошибок, оба записывали счёт; они отпускли шуточки о том, как можно быть таким тупым в картах и умудриться стать офицером. Карточная игра сняла напряжение между Кэссиди и Паркером, отвлёкши внимание Кэссиди.

Фитч выбрался из палатки и выпрямился: 'Ладно, Паркер. Давай пойдём в палатку Хока и всё обсудим'. – Характер Фитча был прямой и открытый, и Паркер немного расслабился. Они забрались в палатку Хока.

Меллас вернулся к своей палатке. Люди занимались тем, что ставили возле колючки сигнальные ракеты на ночь. Светился запоздалый огонёк под стряпнёй в расположении отделения Шулера, и Меллас крикнул, чтоб погасили. Огонёк исчез. В линиях окопов всё стихло.

При догорающем свете сумерек Меллас начал писать письмо, но его прервал Коротышка с рацией на спине: 'Это 'шестой'', – сказал он. Присев на корточки, он мимоходом углубился в чтение письма, которое Меллас тут же выхватил из-под его носа.

Голос Фитча протрещал по сети: 'Твоя литера 'папа', которая только что была здесь, имеет двадцать минут, чтобы состричь свои долбаные волосы. Потом я хочу его видеть. Как понял?'

– Понял вас, – Меллас вздохнул и передал Коротышке трубку. – Почему я должен бздеть по поводу грёбаных стрижек посреди джунглей только потому, что собирается припереться какой-то полковник?