Маттерхорн - [203]

Они полностью разобрали пулемёты и придирчиво драили каждую деталь. В воздухе носился запах растворителя для удаления порохового нагара 'Хоппс ?9', присланного из дома в ответ на многочисленные страстные просьбы и смешанного с дизтопливом, дерьмом из уборных и нафталином для палаточного брезента. Крот посмотрел в ствол своего пулемёта и тихонько хихикнул: 'Будь я проклят, Китаец. Посмотри, кто у нас идёт по дороге'.

Китаец улыбнулся, увидев Аррана и Пэта. Пэт шёл рядом, как всегда, мягко ступая и слегка высунув язык, словно на воскресной прогулке. Его красные уши прянули вперёд, когда он услышал голос Крота. Арран, заметив движение ушей, но ничего ещё не слыша, посмотрел в обозначенную ушами сторону. Он заметил Китайца с Кротом и, ухмыляясь, высоко поднял своё ружьё.

Арран стукнулся кулаками с Китайцем и Кротом. Пэт присел у его ног.

– Я думал, ты в грёбаной Ашау или в какой-нибудь херне вроде неё, – сказал Китаец.

Арран хмыкнул: 'Там всё кончилось. Возвращаюсь к вам, ребята. Слышал, завтра вылетаем'.

Пулемётчики кивнули, но ничего не сказали.

Пэт заскулил, желая отойти в сторону. Он взял стойку на идущую по дороге фигуру. Это был Хок. Пэт опять заскулил. Арран засмеялся и отпустил его. Пэт помчался по дороге приветствовать Хока. И вот эти двое уже шалят друг с другом, Хок обнимает пса за сильную шею, обхватывает его голову руками и двигает ею взад и вперёд, а Пэт старается зарыться носом в его промежности и по-кошачьи трётся боками о бёдра Хока.

Хок, смеясь озорству Пэта, приблизился к морпехам. Он махнул Китайцу и Кроту, чтобы не вставали.

– Ну, всё, хватит, хватит, – сказал Арран собаке. – Прояви уважение к шкиперу. – Затем тон его чуть-чуть изменился. – Сидеть. – Пэт тут же сел, счастливо дыша. – Он чертовски вас любит, Шкипер, – сказал Арран. – Никого больше так не встречает.

Хок ерошил холку и уши Пэта. Он посмотрел на трёх морпехов. 'Да. Я очень рад, что вы двое вернулись, – сказал Хок. – Там без вас мы были слепы'. Он положил руку Китайцу на плечо и, ни слова не говоря, просунув голову внутрь, втиснулся между Кротом и Китайцем. Он откинул голову и обратился к пулемётчикам: 'Мне доложили, что вы выгнали белых из палатки'.

– Я пошёл, – сказал Арран, ухмыльнувшись. Он щёлкнул пальцами, и Пэт поднялся.

– В четыре-тридцать в палатке снабжения, – сказал Хок.

– Слушаюсь, сэр. Как хорошо вернуться назад. – Арран ушёл; Пэт, как обычно, трусил слева от него.

Все трое смотрели вслед, пока пёс и вожатый не скрылись из вида.

– Итак? – спросил Хок.

– Никто никого не выгонял, Шкипер, – сказал Китаец.

Хок посмотрел на него. 'Ага'.

– Нет, сэр, честное слово. Они сами ушли.

Хок на секунду задумался. 'Знаешь, Китаец, мне нет никакого дела до собраний. И никогда не было. Когда завтра мы поднимемся на борт вертушек, все станут зелёными. – Он непроизвольно посмотрел на небо. – Готовы, парни?'

Оба склонили головы набок, Крот пожал плечами.

– Вы мне нужны, чтобы поддержать новичков. Идёт?

– Это можно, сэр, – сказал Китаец.

Хок посмотрел на них и почти незаметно кивнул. 'Хорошо. Спасибо'.

Два пулемётчика смотрели, как он уходит по дороге. 'Он порядочный', – сказал Крот.

– Угу, – сказал Китаец. – Порядочный. В этот раз нам повезло.

– Китаец, как думаешь, стоит ему сказать? – шёпотом сказал Крот.

Китаец просиял улыбкой товарищу. 'Сказать – что? О чём сказать?'

– Спустись на землю, Китаец. О том, что Генри собирается укокошить Кэссиди.

– Это старая херня. Они ничего не сделают.

– Ну, не знаю, – сказал Крот.

– Эй, чувак. Ничего не выйдет, братишка. Я разговаривал с этими ребятами, и они знают, что я думаю о братстве 'Пантер'. Мы начнём здесь, в Наме, и принесём верное зерно домой. Нас проверяли и в огне, и под огнём…

Крот оборвал его: 'Остановись, Китаец. Хоть раз обойдись без говна революционной проповеди. Генри класть хотел на твои фигли-мигли с 'Чёрными пантерами'. Ему просто нужно, чтобы братишки толкали в розницу, пока сам он толкает оптом. И если ему понадобится пришить Кэссиди, чтобы стоять во главе, он сделает это'.

Китаец смотрел на разложенные по плащ-палатке Крота детали. 'Он этого не получит', – тихо сказал он.

– Ты этого не получишь.

Меллас проснулся от лёгкого скрипа ботинок по фанерному полу. Сердце его колотилось. Он был весь в поту, голова болела. Фитч, с грустным лицом глядящий на Мелласа, намеренно заскрипел ботинками, чтобы не ввергнуть его в боевой трепет слишком резким пробуждением.

– Привет, Джим, – сказал Меллас.

Фитч сел на соседнюю койку. 'Ты что, укушался, Меллас?'

– Нет. Просто пивка немножко попили с Кэссиди, вот и всё. Который час?

Фитч посмотрел на часы. 'Один час'.

– У тебя уже гражданское время.

– Всегда в нём оставался, – сказал Фитч.

Меллас опустил ноги на пол. Голова горела и раскалывалась. Он сунул пальцы в волосы – они были влажны от пота. Он вытер руки о новые негнущиеся штаны. 'Мне удалось спасти свои грёбаные ботинки', – сказал он, рассматривая их знакомую блеклость.

Наступило неловкое молчание. 'Я думаю, ты слышал, что я уезжаю', – наконец, сказал Фитч.

– Угу. – Меллас не знал, как продолжить разговор об этом. Он заметил, что Фитч чуть порозовел, вероятно, принимая молчание за осуждение, поэтому сказал: 'На самом деле я рад, что ты уезжаешь'.