Маттерхорн - [17]

ГЛАВА ВТОРАЯ

Свет померк. Голоса затихли. Темнота и страх пришли на смену свету и рассудку. Шорох листьев, шуршащих о кору, заставлял головы непроизвольно вертеться, а сердца скакать галопом. Обволакивающая чернота и невидимая стена истекающих водяными каплями зарослей не оставляли пространства для бегства. В этой чёрной мокрой пустоте периметр казался воспоминанием. Только воображение придавало ему очертания.

Меллас трясся в своей палатке и прислушивался к шёпоту ротной связи. Через грязь он чувствовал, как дрожит Гамильтон, но не видел его, свернувшегося под засаленной нейлоновой подстёжкой к плащ-палатке. Сырая майка Мелласа прилипла к телу. Дома он дерзил матери за то, что она слегка подкрашивала её: 'Да я через милю буду весь в пятнах!' Она прикусывала губу и еле сдерживала слёзы. Мелласу тогда хотелось её обнять, но – не обнимал.

В 23:00 и 03:00 нужно было идти к стрелковым ячейкам и проверять, не уснули ли часовые. Между тем, он сидел и чувствовал себя человеком, которому хочется отлить, но очень не хочется покидать уютную теплую постель. Из зарослей прокралась крыса, и Меллас слышал, как она шелестит среди брошенных упаковок от сухпайков. Он представил, как она волочит мокрый живот по земле. Он следил, как минутная стрелка на часах подползает светящимся курсом к одиннадцати. Ровно в одиннадцать далеко на востоке послышалось то, что, по его разумению, было исполнением операции 'Арк Лайт': с Гуама летели В-52, летели на такой высоте, что их нельзя было увидеть, и сбрасывали сотни 500- и 1000-фунтовых бомб. Бомбардировка обращала небольшой район предполагаемой концентрации вражеских войск в очаг боли и смерти, но Мелласу она показалась лишь бесплодным громом без дождя. Он подождал, пока стрелка не минует одиннадцать. Внутренний голос долга победил. Он пристегнул пистолет, надел каску и выбрался наружу.

На щёки упали капли невидимого дождя. Тепло плащ-палатки растаяло, как жалкий крик над бурным морем. Скользя по грязи, он направился вниз. Он нащупывал путь, как ему казалось, уже слишком долго, и вдруг испугался, что проскочит линии и его пристрелят собственные бойцы. Он споткнулся о корень и, упав на руки, застонал от боли в запястье. Холодная мутная вода пропитала форму. Ничего не видя, он пополз на четвереньках, надеясь обнаружить пулемётную позицию, которая располагалась прямо вниз от его палатки. Он представил себе её обитателя Хиппи, обладателя подозрительно образцовой стрижки и серебряного медальона мира на шее, необычайно напоминающего пассажирский реактивный самолёт.

Голос, едва слышимый, выплыл из темноты: 'Кто идёт?'

– Это я, – прошептал Меллас, – литера 'майк'. – Он опасался, что если скажет 'лейтенант', какой-нибудь северовьетнамский солдат, притаившийся прямо за линиями, выстрелит в него.

– Какая, нахрен, литера 'майк'? – прошептали в ответ.

– Новый лейтенант, – ответил Меллас раздражённо, понимая, что, должно быть, создал слишком много шума, чтобы в любом случае быть застреленным. Меллас пополз на голос. Вдруг рука наткнулась на свежевырытую глину. Он, должно быть, уже у окопа. Он скорее почувствовал, чем увидел, смутную фигуру внутри маленького круга сознания, едва ли в футе от глаз.

– Как дела? – прошептал Меллас.

– Я слышу что-то вниз по гребню.

– Как далеко?

– Не могу сказать.

– Если оно приблизится и ты захочешь бросить 'майк-26', то обязательно предупреди меня или Джейка. – Джейкобс заменил Фишера в качестве командира второго отделения у Мелласа.

– Я из третьего отделения.

Меллас смутился. Он усиленно всматривался в сторону бойца, но не мог понять, кто это.

– А здесь кто? – наконец, прошептал Меллас.

– Паркер, сэр.

Меллас был ошеломлён. Он полз в совершенно другом направлении от того, что себе наметил. Он попробовал представить себе Паркера, а потом вспомнил, что Паркером был тот, что считал, что его обошли отпуском в Бангкок. Угрюмый.

Оба помолчали, всматриваясь в темноту. Шум дождя лишал всякой надежды расслышать чьи-нибудь передвижения в джунглях. Меллас чувствовал, как рубашка прилипла к спине, и начал дрожать. Шум от собственной дрожи сделал слышимость ещё хуже. Паркер нетерпеливо поёрзал.

Меллас попробовал что-нибудь сказать, чтобы завязать разговор. 'Откуда ты, Паркер?' – прошептал он.

Паркер не ответил. Меллас колебался. Он не знал, упрямится ли Паркер или просто боится ещё больше нашуметь. Тем не менее, он сделал выбор.

– Паркер, я задал тебе вопрос. – Прошло целых три секунды, прежде чем Паркер ответил: 'Комптон'.

Меллас не знал, где это. 'О! – сказал он. – Там хорошо?'

– Я бы так не сказал.

– Сэр, – прибавил Меллас.

– Я бы так не сказал, сэр.

Меллас не знал, как ответить. Он чувствовал, что шанс установить взаимосвязь с Паркером ускользает. Он сделал последнюю попытку: 'А я из Орегона, из маленького посёлка на берегу под названием Ниванна'.

– Ниванна? – последовало сомнение. – Сэр.

– Угу. Смешное название, да? Индейское.

Тишина.

– Мне нужно идти дальше, – прошептал Меллас, чувствуя неловкость Паркера. – Кто в окопе справа от тебя?

Паркер ответил не сразу, и Меллас подумал, что, наверное, у него тоже проблемы с запоминанием имён. Наконец, Паркер прошептал: 'Чедвик'.