Маттерхорн - [160]

– И что? – Меллас раскрыл ладони и выставил руки в стороны, прижав локти к рёбрам. Какого хера мы можем с этим поделать?

Вмешался Фитч: 'Мы можем взять внутривенную жидкость, которую даём раненым, и отдать её боеспособным, чтобы поддержать их боеспособность'.

Меллас молчал, сознавая, что это значит для раненых. Он сглотнул. 'Кто будет решать, кому отказать во внутривенной жидкости?'

– Я буду, – хмуро сказал Фитч. – Более некому.

Шеллер посмотрел на Мелласа, потом на руки Фитча, которые тряслись.

– Блядь, Джим. Тебе столько не платят, чтобы принимать такие решения.

– Угу, я слишком молод и неопытен. – Фитч засмеялся, почти теряя самообладание. Он сунул ладони под мышки, очевидно, чтобы скрыть дрожь. – Ты человек чисел, Меллас. Если мы не сможем видеть, если наши головы слишком разболятся, чтобы соображать, и всякий раз, поднимаясь для стрельбы, мы будем падать в обморок, то каким хреном мы будем защищать раненых? Сколько раненых выживут при таком раскладе и сколько при противоположном?

Меллас покачал головой: 'Джим, речь идёт не о цифрах. Как ты вообще собираешься решать?'

– Я начну с самых тяжёлых.

– Вроде Кендалла?

– Вроде Кендалла.

– Господи боже, Джим, – сказал Меллас. Внезапно он чуть не ударился в слёзы, но плач был невозможен. Он чувствовал, как дрожит челюсть, и надеялся, что другие этого не заметят. – Господи боже мой, твою мать. – К своему стыду, он всей душой надеялся, что Фитча не убьют и ему самому не придётся принимать командование на себя.

***

В тот же день Фитч приказал оставшуюся внутривенную жидкость распределить в роте между всеми поровну. Приказу не подчинились. Никто не хотел её принимать. Фитч созвал санитаров и приказал выбрать по пять человек из каждого взвода, которые из-за жажды уже стали недееспособны или были близки к тому. Санитары передали имена. Фитч и Шеллер двинулись от окопа к окопу и, сверяясь со списком, приказывали этим ребятам пить. Остальные наблюдали с весьма смешанными чувствами.

Меллас оказался среди остальных. Жажда сводила его с ума, но его не выбрали. Ничего не оставалось делать, как сидеть в окопе на пару с Джексоном, которого тоже не выбрали, и молить о просвете в погоде. Но туман не рассеивался и укутывал их словно сырая серая шерсть.

Немного позже, когда стало очевидно, что вертушки пробиться не смогут, Фитч вызвал к себе Гудвина и Мелласа. Они нашли его сидящим скрестив ноги: он всматривался в туман на южной стороне. Он причесался и аккуратно закатал до плеч грязные рукава.

Он показал им садиться. 'Мы будем сваливать отсюда к чёрту'. Его глаза озорно сверкнули, и Меллас не смог удержаться от улыбки.

– Каким образом, Джек? – спросил Гудвин.

– Я тут подсчитывал людей, – сказал Фитч. – Живых, мёртвых, – как хотите. Мы поставим ходячих раненых в пары, чтобы они помогали друг другу. Поместим лежачих на носилках между четвёрками парней, по одному на каждую руку и ногу. Раненых, которые не могут идти, но могут висеть, взвалят на спины самые сильные. Парни поменьше возьмут на плечи мёртвых. У нас ещё останутся свободными восемь ребят, не считая нас троих, то есть в целом одиннадцать. – Он смотрел вниз, в туман. – Если мы останемся здесь, рукопашной нам не избежать. Раненых добьют. Лично я эту херню посылаю к чертям.

Он смотрел на них, стараясь уловить реакцию. Оба его лейтенанта сосредоточенно слушали. 'Шрам, мы с тобой и четырьмя пулемётами со всеми патронами к ним пойдём впереди. Ходячие раненые возьмут большую часть оставшихся патронов. Они образуют клин позади нас. Меллас и два других будут замыкающими с гранатомётами М-79 и со всеми грёбаными гранатами роты, чтобы отгонять гуков от наших спин. Все остальные получат по полмагазина и поставят оружие в полуавтоматический режим. Мы пойдём под гору и покатимся во всю прыть, пока не упрёмся в роту 'чарли'. Стороны клина будут удерживать местность, пока мы будем пробиваться с ранеными вперёд. Меллас, ты будешь пробкой на том конце, пока мы будем проделывать проход. – Он посмотрел на обоих лейтенантов. – Что вы об этом думаете?'

Наступила долгая пауза.

– Это не совсем то, что стратеги назвали бы элегантным, – наконец, сказал Меллас.

Фитч рассмеялся.

– Когда выступаем, Джек? – спросил Гудвин. – Это место действует мне на нервы.

– Сразу после наступления темноты. Азиаты будут готовиться к атаке и не будут этого ожидать.

– А если кто-то отстанет? – спросил Меллас.

– Мы его подождём. Мы все уходим вместе.

– Знаешь, что это всё значит?

– Ты чертовски прав: я знаю. А так как ты замыкающий, то, скорее всего, тебя мы и будем ждать.

– Ничего себе политика, Джим.

– Наряду с 'колонной в обороне', 'отход через брешь' станет моим величайшим вкладом в военную науку, – сказал Фитч. В уголках его губ появилась улыбка. Все засмеялись.

Смех питал сам себя. Вскоре троица уже ржала, выдвигая возмутительные тактические теории. Они ещё смеялись, когда первая ракета хлестнула из тумана под ними по склону. Смеясь, они разом прыгнули на дно окопа Фитча. 'Ракеты, – сказал Меллас. – Что ещё они придумают?' Все трое снова рассмеялись. По крайней мере, загадка странных лязгов была раскрыта.