Маттерхорн - [117]

Симпсон, запивая кофе порцию спагетти, поднял глаза: 'Чёрт возьми, нет. Кого?'

– Какого-то лейтенанта-'мустанга' из третьего батальона. Три или четыре мудака вкатили гранату ему под койку, пока он спал. Кто-то заметил, как они убегали. Чёрные радикалы. Никаких доказательств, одно мясо.

– Вонючие тыловые уроды, – сказал Симпсон. – Если подобная херня случится здесь, я повешу каждого сукина сына от чёрной власти на его же яйцах. – Симпсон проглотил остатки кофе. – Нужно отправить в лес всех чёрных сукиных детей. Только так мы справимся с этим дерьмом. – Он заглянул в пустую кружку. – Что если по чуть-чуть той розовой португальской настойки?

Блейкли подошёл к шкафчику, в котором хранился полковничий ящик с 'Матэушем'. Он посмотрел сквозь москитную сетку туда, где ели рядовые. Отметил, что большинство чернокожих собралось в одном углу. Несколько мелких морщин легли на его чело. Он распечатал вино, вытащил пробку и налил два стакана. 'Пусть даруются тебе десять минут на небесах, пока чёрт не узнал, что ты помер', – подняв стакан, сказал Симпсон и сделал большой глоток. Блейкли было известно, что Симпсон гордится тем, что знает множество тостов на разных языках. Он подобающе улыбнулся и выпил. Симпсон отпил ещё. 'Хорошая вещь, мать её', – сказал он.

Блейкли предпочёл не проявлять ни согласия, ни несогласия. Помолчав немного, он сказал: 'Сэр, вы не думали, что, может быть, есть смысл ставить людей ночью в вашем расположении на пост?'

– Ты считаешь, что я трус?

– Никак нет, сэр. Но этот подрыв уже третий за два месяца. – Блейкли понизил голос и наклонился над столом. – До меня дошёл слух, что кто-то пытался убрать Кэссиди, нового главного сержанта, которого мы взяли из роты 'браво'. Именно поэтому, сказал мне сержант-майор, у него и возникла идея перевести его.

– Отчего же мы не расследуем грёбаный инцидент?

– Оттого, что чернокожий, который это сделал, оказался случаем церебральной малярии в роте 'браво'. Я не уверен, что нам следует ворошить это дело.

Симпсон нервно взболтнул вино в стакане: 'Хорошо, что в мире есть хоть какая-то справедливость. Как мудро со стороны Нэппа. – Он опрокинул вино в рот. – Пойду, разузнаю в оперативном центре. – Он встал, за ним поднялись все остальные. Он махнул рукой. – Вольно, господа'.

Одиноко сидя в палатке, которую делил со своим отделением, Янковицу не нужно было ходить в оперативный центр, чтобы знать, что происходит в районе действий полка. Внутренним взором он видел, как отряды в лесу устанавливают сигнальные ракеты и устраивают посты подслушивания. Видел, как тени в плащ-палатках и с рациями по двое и по трое скрытно выбираются из окопов. Он понимал, что может на время расслабиться. Что до рассвета 'задействования' отряда 'Бологоловый орлан' не случится. Подъём вертолёта ночью требовал слишком много планирования. Подразделения были предоставлены сами себе.

Он достал свой дембельский плакат и аккуратно замазал ещё один день. Он находился во Вьетнаме уже двадцать два месяца. Ладно, на самом деле девятнадцать и три четверти, если вычесть первую неделю увольнения в Бангкок, когда он познакомился с Сюзи, и два тридцатидневных отпуска. Он достал бумажник и посмотрел на фотографию Сюзи, которую сделал, когда она уснула в его постели в гостинице. Он попробовал вспомнить запах её волос, но это оказалось ещё трудней, чем вспомнить её лицо. Всё, что он мог обонять, – это нафталин и пропитку обвислой палатки.

Он направился к котловану, наскоро переделанному в небольшой открытый кинотеатр. На старых ящиках и коробках там уже сидело около сотни человек. Началась морось, но она была тёплой, не то что морось в горах, и Янковиц едва её заметил. Он засунул руки в карманы и ждал начала фильма. Но ничего не происходило. Кинопроектор молчаливо простаивал, и морские пехотинцы ждали, когда кто-нибудь явится с кинолентой.

Через пятнадцать минут толпа уже теряла терпение. Голоса стали громче. Швырнули пивную банку, и вскочил один из бойцов, чтобы принять вызов, и его тут же осадили товарищи. Открыли ещё пива. В левой стороне кинотеатра образовалась группа чёрных. Поднялся белый морпех, чтоб отлить, и ему нужно было либо пройти сквозь эту группу, либо обогнуть её.

– Эй, засранец, я ни для кого не двигаюсь, пока сам не захочу, – сказал Генри.

Толпа стихла.

Генри приблизил своё лицо к лицу белого парня почти вплотную. Белый отступил на шаг, но дальше двинуться не смог из-за сидений за своей спиной. Поднялись несколько белых ребят и подошли к нему, предлагая молчаливую поддержку. Несколько чернокожих перегруппировались и образовали полукруг вокруг этих двоих, которые пожирали друг друга глазами. Янковиц заметил в группе Бройера и Джексона, был там и Китаец.

На дальней стороне свободного пространства, где беседовал с Ванкувером, поднялся Крот. Оба перебросились взглядами и отвели глаза. Крот стал пробираться вдоль полукруга, держась ближе к глиняной стенке котлована.

Янковиц уже видел раньше, как всё начинается. Каждый боится оказаться отрезанным от своей расы. Драка вспыхнет, и втянутся обе стороны, и никакое количество времени, проведённого вместе в джунглях, не сможет сокрушить барьер. У Янковица не было никаких соображений, что делать, но он бессознательно устремился туда, где, нацелясь на позицию, Крот обходил полукруг. Белые парни под тем же нажимом, что и Крот, постепенно смещались к своему цвету, не желая отстать от него, когда всё начнётся. Янковиц зашипел Кроту: 'Убирайся отсюда нахрен, Крот. И ты тоже, Ванкувер. Просто уходите отсюда к чёртовой матери'.