Матрица÷Перематрица - [11]

Он попытался улыбнуться той стороной рта, которая была обращена к Клинити. Получилась довольно мерзкая ухмылка.

В тот же миг Шмурфеус вскочил.

— Уходим, — объявил он.

— А разве я не должен выпить… — сказал Гордон.

— Не обязательно, — бросил великан. — Это всего лишь символ. Идем. — Он схватил Гордона за руку.

— Вообще-то мне сильно хотелось пить, — просительно заныл Гордон, но его уже тащили из комнаты.

(:D

Все четверо прошли в дальнюю комнату. Гордон бежал за Шмурфеусом, пытаясь незаметно с ним поговорить. Для этого ему надо было быстро-быстро семенить на цыпочках, как какому-нибудь несчастному балетному танцору. Не то чтобы балетные танцоры были несчастны, если рассматривать эту категорию людей в целом, но Гордон категорически не был балетным танцором ни в целом, ни в рваном. Чтобы шептать, ему надо было приблизить губы к самому уху Шмурфеуса, однако не настолько, чтобы казалось, будто он хочет поцеловать Вождя в мочку — что, учитывая краткость их знакомства, выглядело бы неуместной фамильярностью.

— Мистер Шмурфеус, — вполголоса позвал он.

— Да? — проговорил великан, не оборачиваясь.

— Пожалуйста, можно начистоту? Понимаете, я не так сильно интересуюсь этой вашей МакМатрицей. На самом деле я здесь, потому что мне очень нравится Клинити. Ммм, не совсем уверен, что слово «нравится» вполне передает мои чувства. Мои чувства к ней. Это нечто большее. Не просто наружность, а ее душа. Индивидуальность. Разумеется, я не слеп к ее внешней… э… привлекательности, но не хотел бы создавать впечатление, будто… — Он прочистил горло. — Чтобы не ходить вокруг да около, не говорить недомолвками, буду совершенно откровенен… да… откровенен… скажу прямо, без обиняков. Я хотел бы познакомиться с ней поближе. Ну, понимаете… один коктейль, две соломинки…

— Ты — избранный, спаситель человечества, — прогудел Шмурфеус. Его глаза за синими очечками были непроницаемы.

— Спаситель, хм? Правда? Отлично, только вот я о чем думаю… Вы ведь хорошо знаете Клинити, да? Вы с ней дружны? Не могли бы вы сказать, она с кем-нибудь встречается?

— Встречается?

— У нее есть друг? Или… хм-хм… подруга?

— Разумеется, у нее есть друзья.

— Не друзья, — сказал Гордон. — Друзья. Понимаете?

— Немо, — сурово проговорил Шмурфеус. Они остановились, и Гордон огляделся. Они были в комнате, наполненной телефонами. Сотни аппаратов стояли где попало, в том числе на полу, и висели по стенам. Со смутным чувством какой-то странности Гордон заметил, что все это древние телефоны: черные, дисковые, с массивными трубками, напоминающими берцовую кость неведомого животного.

— Надо же, — сказал Гордон, — сколько телефонов. Целая куча.

Клинити, Шмурфеус и остальные смотрели на него. Он слабо улыбнулся.

Внезапно все телефоны разом зазвонили. Звук шел от настоящих механических звонков внутри аппаратов и был, соответственно, куда более пронзительным, чем искусственный сигнал современного телефона. От нестройного трезвона Гордон подпрыгнул.

— Немо. — Шмурфеус повысил голос, чтобы перекрыть несмолкающую какофонию. — Приготовься. Ты увяз в МакМатрице. Скоро ты ее покинешь. Мы встретим тебя у выхода.

— Хорошо, — сказал Гордон. — Можно только спросить…

Но тут все потемнело.

Глава 5. Пробуждение в слизи

Долгие мгновения все было темно. Потом Гордон открыл глаза и понял, что лежит на странной кровати, весь покрытый слизью. Он заморгал, огляделся и сказал: «Уф!»

Всякий сказал бы «Уф!» на его месте.

Свет был серый, дрожащий. Далеко-далеко тоненький голос выводил: «Пицца-хат, пицца-хат, куры-гриль и пицца-хат».

Раздался щелчок, и наступила полная тишина.

Руки у Гордона была свободны, и он, дрожа, ощупал, в чем лежит. Какой-то холодный сопливый студень покрывал все его тело. Или студенистые сопли. Малоприятное ощущение.

Характер освещения изменился.

Над ним поднималась крышка, как у мусорного бачка, только больше. Она встала вертикально, и Гордон уперся взглядом в низкий потолок. Зрение не сразу сфокусировалось, но постепенно удалось разобрать логотип: «МакКокон. Добро пожаловать в мир увлекательных приключений!»

Теперь Гордон видел, что он совершенно гол. Кроме того, он чувствовал сильную потребность опорожнить кишечник… Чпок! Потребность исчезла. Гордон вздрогнул, с испугом решив, что обделался, однако, приподнявшись и посмотрев вниз, увидел, что матрас чист, хотя и покрыт слоем склизкого киселя.

— Уф, — повторил Гордон. Это короткое слово вмещало уйму смысла и настолько точно выражало его чувства в нынешней странной ситуации, что Гордон повторил в третий раз, протяжно: — У-у-уф-ф!

Он лежал на узкой раскладушке поверх тонкого синтетического матраса. Крышка, наподобие колпака, была теперь полностью открыта и прислонена к стене. Оглядевшись, Гордон увидел сотни таких же коконов, протянувшихся через все огромное помещение. Его кокон располагался в ряду из не менее сотни подобных устройств, а прямо напротив начинался другой ряд, за ним еще и еще. Гордон насчитал шесть рядов: как минимум шестьсот коконов в одной палате.

Раздался писк. Гордон разинул рот и тут же разинул его во второй раз (можно сказать раз-два-зинул): из-за кровати возникла призрачная голова без туловища. Она всплыла, повисла над его ногами и сказала: «Спасибо, что воспользовались МакКоконом! Приходите еще!» приятным, спокойным, очень культурным голосом.