Матриархия - [110]

Вот ко мне потянулась синеватая бугристая клешня, все ближе и ближе, и стали видны смутные очертания лица фигуры. Черные провалы глаз, приоткрытая пасть. Кто-то вроде морлока, из «Машины времени» Герберта Уэллса.

Надо отползти от него, отпрянуть, но меня будто парализовало. Мутант что-то шептал, сипел, а у меня дрожала нижняя челюсть. Я прикусил язык, и вдруг перед глазами возник тот погреб с людьми, которых я не спас.

Вспомнил человека-культю, его водила на поводке Арпинэ. Наверное, она попросила у своего папаши, у Ашота - собаку, и он подарил ей мужика с оттяпанными конечностями.

Возможно, она сама жрала куски от него, а сначала он был вполне себе «целым псом».

И тех людей из погреба я тоже вспомнил, которых мы с Рифатом спасли... почти спасли. И ведь тогда как раз я изменился, стал... взрослее что ли. Как будто до того момента был мальчишкой, а сразу после стал мужчиной. Правда, осознал это только сейчас.

Рифата уже не вернуть. И Олю. Пора уже попрощаться с иллюзиями - Оли нет.

Ноздрей коснулось густое зловоние давно нечищенных зубов, плюс желудочная гниль, от «хорошего» питания.

Существо закашляло и вцепилось мне когтями в плечо:

- Этт-тхо тх-ты-ы... тх-тыы...

Надо бы скинуть его руку, оттолкнуть тварь, но я так и сижу. Где-то рядом пищит Риточка, а в глазах существа мерцают точки.

- Т-хы-ы-ы... Р-ромаа-а...

- Кто это?

- Рома... ты живой...

- Кто ты?.. - я вглядывался в черты, мигом растерявшие мрачность. Худое, изможденное лицо, впалые щеки и кустистая щетина на подбородке.

- Ром, это я. Не узнаешь? - он все тряс меня за плечи. Зашевелилась и вздохнула Рита.

- Ой... У меня голова болит...

- Маленькая, тебя не тошнит?

- Тошнит... - она потянулась ко мне. А я вновь перевел взгляд на бродягу, который что-то радостно бормотал, похлопывая меня по плечу. У меня и самого тоже болела голова, и колено ныло хорошенько так. Рита жалась ко мне, как щенок в грозу.

- Рома, да это ж я - Юра!

- Юрец? - вырвалось у меня. И тут же грудь кольнул изнутри стыд. Юрка никогда не любил, чтоб его называли «Юрцом», а мы его так кличили за глаза.

- Ну! - оскликнул он. И закашлялся. Хрипло так, глухо. Постучал себя в грудь, сплюнул. - А кто же еще! Как ты вообще...

- Нет, это ТЫ как! Как ты сюда попал?

- Да вот, спроси, - он хехекнул. - Попал...

- У вас тут община? Или ты одинокий волк?

- Община... Один я здесь. Канализация штука такая, долго тут не протянешь.

- Как же ты...

- Опустился? - хмыкнул Юрец. - Ну, вот так...

- А я ждал тебя... В голубом вертолете.

- М-м? А что у тебя за малая? Привет, меня зовут Юра, - он упер ладони в бедра и чуть наклонился.

Рита не ответила ему, еще тесней ко мне прижалась.

- Пошли отсюда, - сказал он, выпрямляясь. - Что-то там тряхнуло, взрыв, что ли... Земля до сих пор дрожит. Шепчет, - Юрец поднял указательный палец. - Слышите?..

Он вновь закашлялся, с надрывом. Снова сплюнул. Я прикрывал Риточку собой, инстинктивно. Чем болеет Юрец? Неужели туберкулез?

Я встал, придерживаясь ладонью о склизкую стену. Юрец все кашлял, и в груди у него будто рвалось что-то. Очередной раз сплюнул, будто бы собственными легкими или кусками гортани. Я вспомнил Королеву и заплыв в чернильной тьме.

Но на плече у меня рана, до сих пор сочится сукровицей. Не такая уж она страшная, в общем, как оказалось. Одежда у нас сплошь мокрая, ожоги и царапины на теле чешутся. На лице кислой коркой подсыхает грязь, смешанная с кровью, в тоннеле не воздух, а гнилой смрад. Неохота его затягивать в легкие, но приходится.

Юрец что-то там слышал, а я - нет. В ушах гудит, вот и все.

- Жрать хотите? - спросил Юрец.

Я попытался вспомнить, когда ел в последний раз. Хорошо героям книжки. Им есть не надо до тех пор. Пока не вспомнит автор. А у меня голод ушел на задний план, а теперь от одного упоминания своего имени - проснулся.

- Пойдемте. Что есть, тем и угощу.

- А я шоколадку ела. Меня дядя один угостил, - сказала Рита.

- Как ты вообще? Голова болит еще?

- Болит, - горестно вздохнула она. Мне захотелось прижать ее к себе. - А мы теперь что, будем здесь жить? Тут пахнет противно!

- Воняет, я бы даже сказал, - и пихнул Юрца.

- А... Я уже почти не чувствую. Привык, - он шмыгнул носом. - У меня тут есть конурка...

- Почему так рядом... с ней? С Королевой? И на тебя что - тоже не действовало?

- Что - не действовало? - нахмурился Юрец. - Королева...

- Влияние... - я покрутил пальцами. - Все это. Ты не чувствовал?

- Чувствовал. Меньше, больше... Я себя потухшим, высосанным ощущал. А потом - не помню. Веришь? До того момента, как ты сверху упал. На днях это влияние, как ты говоришь, ослабло. Почти исчезло. По крайней мере, я мог связно думать, а не просто знаешь, шариться на местности. Ныряйте сюда - здесь ниша.

Узкая дыра в стене, даже Риточка пригнулась, мы с Юрцом вползли на четвереньках.

Дальше, еще дальше. Юрец все кашлял, и эхо умножало и подхватывало надсадные звуки. Ползли мы долго, в этой кромешной тьме.

Но вот и конурка. Кажется, что надо отсюда бежать поскорей - скоро пойдет заражение, да и мало ли что еще, но накатила приятная истома расслабленности, апатия. Хотелось упасть хоть куда-нибудь, где сухо, и спать трое суток подряд.